Страсть Клеопатры

Anne Rice, Christopher Rice

Ramses the Damned: The Passion of Cleopatra

В 1914

году газеты пестрели заголовками о блестящей находке британского археолога, обнаружившего в одиночном царском захоронении вблизи Каира расписной саркофаг с мумией величайшего египетского монарха и, помимо этого, обширную коллекцию ядов, а также некий дневник на латыни, написанный во времена правления Клеопатры и состоящий из тринадцати свитков.

Зовите меня Рамзес Проклятый. Ибо это имя я дал себе сам. Но когда-то я был Рамзесом Великим, царем Верхнего и Нижнего Египта, истребителем хеттов, отцом множества сыновей и дочерей, фараоном, который правил шестьдесят четыре года. Мои статуи высятся по-прежнему, стелы напоминают о моих победах, хотя прошла уже тысяча лет с тех пор, как я, смертное дитя, появился из утробы матери.

О, время давно похоронило тот фатальный миг, когда я принял от хеттской жрицы проклятый эликсир. Мне следовало прислушаться к ее предостережениям. Но я жаждал бессмертия. И потому выпил кубок, до краев наполненный тем зельем…

…Как мне нести это бремя дальше? Как выдержать бесконечное одиночество? Тем не менее я просто не могу умереть…

Так писало создание, утверждавшее, что прожило тысячу лет. Оно дремало во мраке своей могилы, поскольку великие цари и царицы его мира в нем не нуждались, но постоянно было готово воскреснуть по их команде, чтобы поделиться своей мудростью или дать им совет. И так длилось до тех пор, пока гибель Клеопатры и всего Египта не отправила его на вечный покой.

Эта легенда породила во всем мире поистине фантастические домыслы, преимущественно из-за того, что Лоуренс Стратфорд, первооткрыватель этой тайны, умер в той самой гробнице в час своего величайшего триумфа.

Джулия Стратфорд, дочь знаменитого египтолога и единственная наследница его судоходной компании, привезла злополучную мумию вместе с таинственными свитками и ядами в Лондон и в честь великого открытия своего отца выставила все это на всеобщее обозрение, устроив частную экспозицию в своем доме, расположенном в районе Мейфэр. Через несколько дней кузен Джулии, Генри, сделал сногсшибательное заявление о том, что мумия якобы восстала из своего саркофага и попыталась его убить, после чего по Лондону поползли разговоры о проклятии мумии. Не успели еще утихнуть эти слухи, как Джулия появилась на публике вместе с таинственным синеглазым египтянином по имени Реджиналд Рамзи. Затем они вместе уехали обратно в Каир, при этом их сопровождали близкие друзья: Эллиот Саварелл (граф Резерфорд), его сын, молодой виконт Алекс Саварелл, а также пострадавший от мумии кузен Генри.

Далее последовали еще более шокирующие события.

Похищение из Каирского музея неопознанного трупа, ужасающие убийства среди европейцев – владельцев городских магазинов, розыск самого Рамзи каирской полицией и исчезновение Генри. И наконец мощный взрыв, оставивший после себя ошеломленных свидетелей и обезумевшего от горя Алекса Саварелла, скорбящего о судьбе несчастной неизвестной женщины, которая, убегая в ужасе из Каирской оперы, направила свой автомобиль под идущий поезд.

В такой атмосфере хаоса и неразгаданных тайн Джулия Стратфорд представлялась всем преданной невестой загадочного Реджиналда Рамзи, путешествующей по Европе со своим возлюбленным, тогда как в Англии семья Савареллов искала объяснения отъезду графа Резерфорда и скорби Алекса по женщине, которую он столь трагически потерял в огне чудовищной

катастрофы. Но слухи постепенно умирают, и газеты ищут новые сенсации.

А наше повествование начинается с того, что в загородном поместье графа Резерфорда вскоре должно состояться торжественное празднование помолвки Реджиналда Рамзи и Джулии Стратфорд, в то время как отовсюду, то там то здесь продолжают звучать отголоски истории про бессмертного Рамзеса Проклятого и его мистический эликсир, несмотря на то что само мумифицированное тело, привезенное в Лондон с такой помпой, уже давно таинственным образом исчезло.

…Как мне нести это бремя дальше? Как выдержать бесконечное одиночество? Тем не менее я просто не могу умереть. Ее яды не в состоянии причинить мне вред. Они сберегают мой эликсир в сохранности, так что я по-прежнему могу мечтать о новых царицах, прекрасных и мудрых, которые пройдут вместе со мной сквозь последующие столетия.

Рамзес Проклятый

– За нами следят, моя царица.

Бектатен не была царицей уже несколько сотен лет, но двое ее верных слуг по-прежнему так к ней обращались. Она шла пешком в сопровождении двух мужчин, и сейчас они втроем приближались к великому городу Иерихону.

Из всей царской стражи лишь эти двое отказались принять участие в мятеже против нее. И теперь, через тысячи лет после освобождения ее из гробницы, куда поместил ее вероломный первый министр, эти бывшие воины утерянного тогда царства оставались ее постоянными спутниками и защитниками.

Именно их теплое отношение к ней было для нее самым ценным. Ибо она познала одиночество, которое никогда не сумела бы описать кому-то другому, одиночество, с которым она давно смирилась, но тем не менее боялась, что однажды оно уничтожит ее.

В мире существовало очень немного такого, от чего ее следовало защищать. Поскольку она была бессмертна – как и ее спутники.

– Продолжаем идти, – тихо скомандовала она. – Не останавливаться.

Мужчины повиновались. Они подошли достаточно близко к городу и уже чувствовали пряный запах специй, доносившийся с рынка, скрывающегося за каменными городскими стенами.

Она была выше ростом большинства здешних жителей, однако оба ее слуги выглядели выше ее чуть ли не вполовину. По правую руку от нее шагал Энамон; его гордый нос был сломан в древней битве между племенами, давно вымершими. Слева шел Актаму; его круглое и немного мальчишеское лицо абсолютно не гармонировало с его таким поджарым мускулистым телом. Не важно, что никто не знал, откуда они родом, – бессмертие сделало их родиной весь мир. Сегодня они были одеты как торговцы из Куша – в обтягивающие бедра юбки из шкур леопарда, которые открывали их длинные ноги, и широкие золоченые кушаки, затянутые под широкой мускулистой грудью. Синие одежды, в которые была укутана она, давали ее изящным рукам свободу движений. Дорожный посох она несла исключительно из уважения к смертным: на самом же деле она не знала усталости и не нуждалась в отдыхе, столь необходимом обычным людям.

На дороге в тот момент ни впереди, ни позади них не было повозок, поэтому было неудивительно, что эти трое привлекли внимание множества глаз за городскими стенами; но, как сказал Энамон, к ним проявили интерес уже давно, и это было подозрительно.

Обернувшись, Бектатен через плечо увидела того, кто за ними пристально следил.

Кожа его была намного светлее ее собственной – такого же цвета, как у жителей этого города. Укутанный в свои одежды, он стоял на склоне бесплодного холма в негустой тени оливкового дерева. Он и не пытался прятаться. В позе его угадывалось предостережение, едва ли не угроза. Глаза у него были синие, такие же, как у людей, с которыми она путешествовала столетиями.