Страсть на холсте твоего преступления
Шрифт:
В это число и попала я. Я была «долгопятом» и «трусихой» из-за своих больших и зеленых глаз. И не могла сделать ничего. Я привлекаю слишком много отрицательного внимания.
Сжав лямки рюкзака, я прошла вперед по коридору школы. Ученики стояли возле своих шкафчиков, занимаясь своими делами и разговаривая. Страх неизвестного засел внутри, мне было тревожно заходить в свой класс. Я специально прищурилась, чтобы визуально сделать глаза меньше. Тут же услышала смех сбоку от себя. Мои одноклассники стояли возле кабинета и смотрели на меня, пальцами расширяя свои глаза, чтобы походить на меня.
— Хендерсон,
— Отстань от меня, — громко буркнула я, не смотря в их сторону и убирая чужие руки с плеч.
— Попрыгай на деревьях, долгопят, — сказал мне в след Сэм, после чего я, не выдержав, крепче сжала лямку рюкзака и ударила мальчика им.
— Я ирландка! Мои глаза красивые и четко выраженные, я по крайней мере, выделяюсь среди других, а ты так и оставайся обычным, закомплексованным мальчиком! — кричала я в коридоре школы, от чего на нас стали оборачиваться старшие классы и параллельные. Мне было стыдно, но больше всего во мне бурлила злоба. Я терпела оскорбления, но у всего есть предел. Лицо Сэма от удивленного переросло в злое, он буквально покраснел и надулся от гнева. Он подошел ко мне и стал толкать к стене, а я, растерявшись отходила назад.
— Ты всегда будешь страшным долгопятом со страшными глазами! — последнее, что сказал мне Сэм и затолкал меня в темную подсобку школы, закрыв дверь. Я в ужасе остановилась, а через секунду стала долбить в дверь как ненормальная. Мне было страшно. И темно. Я не помню, когда начала плакать, но ужас сковывал мои конечности, а я продолжала кричать и умолять открыть мне дверь. Темнота пугала меня своей неизвестностью, будто вот-вот из угла на меня выпрыгнет чудовище. Я стала задыхаться, словно 5-ти летний ребенок я упала на пол и забилась в истерике. Я била кулаками об пол, стучала по двери и кричала. Сколько я кричала? Сколько прошло времени? Почему я заслужила все оскорбления? Что удивительного в моих глазах?
Я увидела свет. Свет и большой силуэт, который притянул меня к себе, и я оказалась на чем-то мягком. Я не могла открыть глаза, так как боялась увидеть чудовище. Но чувствовала только поглаживания по голове и спине, меня утешали. А я плакала.
— Ты в безопасности в моих руках, и ничто не сможет тебе навредить, — слышала я мягкий голос над своим ухом. Я приоткрыла опухшие от слез глаза и увидела сидящую себя на коленях у парня, видев только его ноги и руки.
— Темнота всегда уступает перед светом. Ты в безопасности, — прошептал парень и меня подняли на руки. Я дрожала, я сжала рубашку незнакомого старшеклассника и меня вывели на свет.
— О… Боже, Хендерсон! Кто сделал это? Кто закрыл тебя? — слышала я голос своей учительницы, но шмыгнув носом, не смогла ответить ей. Я держалась за рубашку парня, а потом он опустил меня на стул. Я удобно села и принялась вытирать слезы, думая, что мой свет стоит рядом. Но стоило мне поднять глаза, как меня окружала только учительница, пара моих подруг и директор. Я взглянула в конец коридора, увидев уходящую спину парня. Моего света. Моего незнакомца в тёмной рубашке. Моего тёмного незнакомца.
Глава 6
Я
— Ты простудишься, — услышала я позади мелодичный голос человека. Обернувшись, я растрепала свою аккуратную прическу, от чего выбившиеся локоны упали на глаза. Он стоял здесь, рядом со мной. Высокий, грациозный, сильный и статный мужчина без лица. Я не видела его лица… Но моё тело само отреагировало на присутствие мужчины. Мои легкие стали чаще обжигаться морозным воздухом, а сердце забилось так быстро, что щеки приобрели розовый оттенок, согревающий меня. На его лице виднелась темная дымка, после чего все вокруг медленно стало мутнеть.
— Я ведь говорил, — последнее, что услышала я и все вокруг меня почернело. Осталась лишь тьма.
Когда я открыла глаза, было поздно. Я поняла это по открытому окну в своей «клетке». Мрак подчеркивал блеск звезд, а луна освещала мир слабым серебряным светом. Цикады играли свои симфонии, а легкий шум листвы создавал бурление. Я не дернулась с того момента, как открыла глаза, лишь слегка сжала белое одеяло. Моя голова была повернута к окну, поэтому то, как неизвестный прочистил горло, с другой стороны, заставило меня вздрогнуть.
— Я напугал тебя? — спросил Харрис, сидящий в кресле, словно нагнетающая тень. Напугал ли он меня? Я весь день провела в старой мастерской на сырой земле, вспоминая самые страшные воспоминания из детства. А он спрашивает о такой глупости?
— Я чуть не умерла, — ответила, морально я чуть не сломалась. Если в детстве меня быстро нашел старшеклассник, то сегодня мне не помог никто. Никто не был моим светом.
— Не преувеличивай, Тереза. Я лишь преподал тебе урок. Ты явно забываешь в каком положении и где находишься. Я не твой кузен, который любезно предоставил тебе комнату для временного проживания. Я твоя участь, я похитил тебя, — напомнил его серьезный голос, и я вздохнула. Все вернулось на свои места. Я заложница, он грабитель.
— Вот как Вы будете поступать? Запирать меня? Сковывать? А может мне следует вести себя, как заложница? — спросила я, откинув одеяло. Он нахмурился, не понимая смысла моего вопроса.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Харрис, уточняя содержание вопроса. Я села на кровать, мимолетно осмотрев на себе белую ночную рубашку на лямках. Коснувшись голыми ногами холодного пола, я встала, направляясь в сторону сидящего в кресле Харриса. Он сидя излучает власть, его мощные руки лежат на подлокотниках кресла, выражая готовность. Его мимика строгая, взгляд из-под темных ресниц устремлен на меня. Я встала перед ним почти полуголая, меня прикрывала лишь легкая ткань рубашки. А он был одет в стильный черный костюм, но без пиджака, лишь белая рубашка, закатанная в рукавах.