Страсть по-флорентийски
Шрифт:
Не правильно истолковав причину его вздоха, она подошла к нему с протянутой рукой.
– Если ты дашь мне ключи от машины, я пойду и принесу пакеты сама.
Отпустить ее на подземную стоянку в такое время суток, да еще в таком виде?
– Ни за что – пока я жив, – прошипел Лука.
Шеннон нахмурилась, поскольку не поняла причину его раздражения.
Лука взял свой бумажник и ключи от машины и нажал кнопку вызова лифта.
Когда он вернулся с ее пакетами, Шеннон ждала его возле двери в ее спальню.
– Спасибо, – поблагодарила
Неожиданное желание пнуть эту чертову дверь ногой захлестнуло его. Затем возобладал здравый смысл, и вместе с ним возникло чувство глубокого разочарования.
Лука вернулся в свою комнату, а Шеннон, опустившись на кровать, снова заплакала.
Она ненавидела Луку, но и любила его, и в этом была ее большая проблема – она любила… животное!
Назавтра наступил самый страшный день в ее жизни. С того момента, как Шеннон облачилась в черное, все тяжесть того, с чем она собиралась столкнуться, заставила ее уйти глубоко в себя.
Шеннон встретила Луку в холле. Он был в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке.
Бросив мимолетный взгляд на его бледное вытянутое лицо, Шеннон поняла, что Лука чувствует то же самое, что и она. Он посмотрел на нее и спросил ничего не выражающим голосом, готова ли она ехать.
Фредо вез их в черном лимузине. На небе сгустились тяжелые серые тучи, как будто они понимали, что такой день нельзя наполнять теплым солнечным светом.
Погруженные в гнетущие мысли. Лука и Шеннон не разговаривали; каждый из них смотрел в свое окно.
Войдя в дом его матери, они обнаружили, что многочисленное семейство Сальваторе уже в сборе. Все были мрачны, но тем не менее к Шеннон они относились с теплотой и сочувствием, что было очень мило с их стороны, так как они были в курсе ее прошлых отношений с Лукой, вернее, знали, что они расстались при неприятных обстоятельствах. Впрочем, кое-кто все-таки не мог удержаться и бросал любопытные взгляды на Шеннон и Луку, который не отходил от нее ни на шаг.
С того момента, как они вышли из дома, все вокруг стало каким-то нереальным. Как в кино, кадр за кадром мучительно менялись последующие часы. Миссис Сальваторе была опустошена.
Это было совершенно душераздирающее зрелище – видеть, как она цепляется за Луку, словно боится, что если отпустит его, то тоже потеряет навсегда.
Рената и София находились рядом со своими мужьями, Тацио и Карло. Обе сестры были потрясающе красивы, впрочем, как и все в семье Сальваторе.
Лука каким-то образом умудрялся постоянно быть на расстоянии вытянутой руки от Шеннон, на случай, если она потеряет самообладание.
Шеннон еле сдержалась, когда в первый раз увидела два гроба, украшенных цветами. В соборе ее шокировало количество людей, находящихся внутри. Друзья и коллеги, предположила Шеннон. И пусть она их не знает, но они были явно близки с трагической парой, отправлявшейся в свой последний путь.
Во время похоронной церемонии Шеннон не проронила ни слезинки. Она делала то, что ей говорили.
После церемонии они поехали на виллу семьи Сальваторе, которая находилась в горах недалеко от Флоренции. Великолепное имение, с атрибутами богатства, собранного за столетия, и окруженное красивейшим садом, достаточно обширным, чтобы в нем можно было заблудиться. Здесь Сальваторе обычно устраивали экстравагантные вечеринки. Но сегодня вилла превратилась в дом, окутанный печалью, в котором люди отдавали дань уважения семье.
Миссис Сальваторе отвели в ее личные апартаменты, чтобы дать ей возможность прийти в себя.
Лука, две его сестры и их мужья взяли на себя роль хозяев, так как в комнатах начали появляться мрачные, одетые в черное гости. Обслуживающий персонал, одетый в строгую форму, сновал между ними с серебряными подносами, предлагая различные закуски.
Никогда в жизни Шеннон не чувствовала себя настолько потерянной и одинокой. Она бесцельно бродила из комнаты в комнату, вежливо улыбаясь тем, кто выражал ей свое сочувствие, и бормоча ответные фразы.
Она только что похоронила свою сестру, и все же у нее было странное ощущение, как будто ее право горевать меркло перед скорбью семьи Сальваторе. Все говорили между собой по-итальянски, а она хотела разговаривать на своем родном языке, вспоминая о сестре.
Кто-то схватил ее за руку, когда она вышла в просторный холл, и подтолкнул в укромную нишу под парадной лестницей. Лука навис над ней как огромная тень.
– Вижу, что британское натянутое выражение все еще не сходит с твоего лица, – растягивая слова, язвительно произнес он.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Если бы он только знал, что творится в моей голове, подумала Шеннон.
– Да и ты ни на секунду не теряешь самообладание, – сдержанно сказала Шеннон.
– Зато внутри все разрывается на части, – удивил ее своим признанием Лука. – Вот, выпей немного, – сказал он и сунул ей в руку бокал.
– Что это? – подозрительно спросила Шеннон.
– Бренди. Это поможет тебе согреться. Иначе ты превратишься в ледяную скульптуру.
Она сделала глоток и тут же пожалела об этом, потому что слезы брызнули из глаз.
– Не надо, – хрипло сказал Лука.
– Я и так стараюсь держаться, – всхлипнула она, широко раскрывая глаза, чтобы остановить слезы, и прижимая ладонь к дрожащим губам.
Он вздохнул и мягко убрал непослушный локон с ее щеки. От этого прикосновения ей захотелось обнять его за шею и выплакаться от всего сердца.
Кто-то появился в поле их зрения. Это была Рената. Старшая сестра Луки была милейшим человеком, и сейчас она смотрела на Шеннон, стараясь не показывать своего неодобрения.