Страсть по расчету (Строптивая леди)

— Немедленно останови карету! Останови, я сказала! — гневно взывала Шарлотта Эмберли, тщетно пытаясь докричаться до кучера.

Мисс Фиттлуорт, уже много лет исполнявшая обязанности ее горничной и компаньонки, хорошо зная характер своей госпожи, понимающе прикусила губу, но, не выдержав, прошептала:

— Боюсь, он не слышит вас, дорогая. Грохот колес заглушает слова. Да и он сам, вы обратили внимание, в таком немыслимом головном уборе, шляпа наползает ему на глаза.

Шарлотта усмехнулась.

— Пожалуй, даже залп артиллерийской батареи не произведет на него никакого впечатления, —

согласилась она и вновь скомандовала: — Эй, любезный, стой!

Однако колеса видавшей виды кареты продолжали вращаться с бешеной скоростью, невзирая на мольбы Шарлотты. Этот неопрятный человек продолжал понукать лошадей, не слыша ее окриков. Может, он глухой? Постучав несколько раз в растрескавшийся потолок кареты темно-зеленым шелковым с фестончиками из белых брюссельских кружев зонтиком от солнца, девушка приказала:

— Сейчас же останови карету! Немедленно! Лошади замедлили бег, а потом стали.

Шарлотта облегченно вздохнула. Кучер, плотный, коренастый, спрыгнул с козел, мягко приземлившись на кривые ноги. Он открыл дверцу кареты, и Шарлотта опять поразилась грубым чертам его лица, продубленного солнцем, и зубам, пожелтевшим, видимо, от курения.

— Ну, чево? В какой такой магазин мисс еще желают? — осведомился он, неприятно причмокивая губами.

Шарлотта холодно улыбнулась.

— Будь так любезен, избавь меня от своих дерзостей. И, пожалуйста, вернись к тому очаровательному магазинчику, в витрине которого выставлены всевозможные часы.

Сплюнув с досады, возница проворчал:

— Интересно, через сколько же дней вы надеетесь прибыть на Вест-стрит?

— Не понимаю, какое тебе до этого дело?

— Встали — поехали, встали — поехали, сколько это можно терпеть? Ваши вопли рвут мне уши, я прям чуть не прыгнул под копыта моих лошадок. Им совсем не по нраву ждать здесь, ждать там… И между прочим, мисс, у вас багажа и покупок хватит не на одну жизнь.

И он устремил взгляд на пол кареты, где уже громоздились десятки перевязанных лентами коробок, коробочек и свертков разнообразных форм и размеров, не давая юной леди даже шагу ступить. Однако Шарлотта воззвала к сердцу кучера, к его добрым чувствам:

— Ты совсем загнал лошадей, ты уже так порвал им рты, что они и за год не заживут! Боже мой, милейший, пожалей бедных животных. Не следует так мчаться. Настоятельно прошу вернуться в магазин часов, иначе не заплачу тебе ни фартинга. И не рви рты лошадям.

— Мисс Эмберли, — вмешалась мисс Фиттлуорт. — Возможно, нам стоит поторопиться, вас ведь ждет отец. Время идет. — Она нерешительно улыбнулась этому странному человеку. Тот в ответ раздвинул губы, обнажив в улыбке гнилые зубы.

— Чепуха! Я еще ни разу не была в Брайтоне и собираюсь при встрече одарить всех своих друзей.

— Вы уже приобрели каждому по нескольку подарков, — мягко заметила мисс Фиттлуорт.

— Но Мод обожает часы, а я не видела ее Целую вечность. Нет, решено, мы возвращаемся в магазин. Пожалуйста, добрый человек. Всего лишь чуть больше четверти мили назад. Подчинись ты мне по первому требованию, все было бы уже куплено. Именно ты задерживаешь нас.

Возница стащил с седеющей нечесаной головы грязную шляпу, хлопнул ею по колену, пробормотал несколько неразборчивых ругательств и поднялся на козлы.

С некоторым затруднением он развернулся прямо перед тяжело груженой повозкой, чем вызвал ругань ее возницы. Оживленная перебранка закончилась, карета все же двинулась

по направлению к целому кварталу магазинов, называемому «Принсиз Плейс».

Шарлотта с наслаждением вдохнула морской воздух, влажный и пахнущий солью. Море отражало чистую синеву неба, сверкало, искрилось.

Шарлотта вела довольно замкнутую жизнь в Бедфордшире, графстве, удаленном от морских курортов, и вид оживленного солнечного Брайтона, каким он бывает в конце июня, воодушевил ее необычайно. Именно в это время обитатели столицы устремляются на побережье. Хотя ее подруги Мод Дансфолд, Селина Бошем и описывали ей этот живописный курортный город, ведущий свое летосчисление еще со времен Вильгельма Завоевателя, однако увиденное Шарлоттой превзошло все ее ожидания. Правда, изящные террасы времен короля Георга, уступами сбегавшие к берегу оказались именно такими, как писали девушки. Но какие слова в состоянии передать хотя бы отдаленно царственное сияние солнца! Не могла также молодая леди представить себе такое множество шикарных экипажей, неторопливо проезжавших мимо, и такое количество небольших восхитительных магазинчиков, только и ждущих внимания ее блестящих карих глаз.

Пытаясь обуздать свою жажду удовольствий, она мысленно сдерживала себя: поездка в Брайтон не совсем увеселительная, поскольку привели ее сюда два жизненно важных дела. Однако чем больше Шарлотта пыталась подавить нараставшее в ней радостное возбуждение от знакомства с прекрасным портовым городом, тем большее волнение она испытывала. В четырехместном с откидывающимся верхом ландо, катившем им навстречу, разместились молодые леди, оживленно беседовавшие между собой. Мысли Шарлотты тотчас же вернулись к причинам, заставившим ее покинуть Бедфордшир.

Мод и Селина, чем-то похожие на леди в ландо, умолили ее приехать к ним на лето. Но не только для того, чтобы насладиться развлечениями Брайтона в самое лучшее здесь время года. Они надеялись, что она сможет стать достойной противницей одного джентльмена, пренебрегшего их чувствами. Его звали Стоунлей.

Шарлотта никогда не видела этого лорда. По словам любимых подруг, это был самонадеянный и высокомерный холостяк, давший каждой основание верить в его серьезные намерения. Но в последний момент он, вместо того чтобы сделать предложение, отверг их, хотя ничто не предвещало такой позорной развязки.

Шарлотта получала письма со следами слез, хранившие оскорбленные чувства и разбитые надежды. Сначала — от высокой элегантной Мод, потом — от миниатюрной рыжеволосой Селины.

Какой жестокий человек, подумала Шарлотта, вспомнив горькие послания подруг детства. Они отчаянно надеялись, что, возможно, ей удастся отомстить вероломному Стоунлею, поставив его в такое же унизительное положение, в каком по его вине оказались многие девушки. Что же до нее самой, то она пребывала в том состоянии духа, когда не только с удовольствием ждешь возможности показать такому типу мужчины, как лорд Стоунлей, всю степень его вины, но и стремишься сделать все возможное для тех, кто связан с тобой узами глубокой дружбы. Ее собственная преданность не знала границ — она рискнула бы своей жизнью, отправилась бы на край света ради тех, кого любила. И хотя Брайтон — прекрасный город, известный своими морскими купаниями, — не край света, она и в самом деле приехала сюда в первую очередь для того, чтобы помочь подругам.