Страсть умеет лгать
Шрифт:
Димка всхлипнул и что-то пробормотал, когда Михаил уложил его на кровать, но снова провалился в тяжелый сон. Управляющий осторожно снял с мальчика сапожки, куртку, отнес их в гардероб и вернулся.
— Лучше его разбудить, чтобы он поел и выпил лекарство. А вам нужно выпить чай. Серафим Иоаннович готовит чудесные восстанавливающие чаи.
— Не надо, Диме редко удается так глубоко уснуть, — возразила я.
— У него плохой сон. Лучше разбудить, — настойчиво посоветовал мужчина. — И сводить его под душ. Утром ему будет значительно лучше, уверяю.
Он прав, надо хотя бы
Я вскинула взгляд на нашего… спасителя? Да, определенно. Пусть по просьбе своего друга, но он лично потратил свое миллиардерское время на нас. И ни разу не припомнил, что я так невежливо сбежала. Надо будет разобраться с украденным наследством, банковскими счетами, узнать на ресепшене, сколько стоит номер и оплатить. Не хочу оставаться в долгу.
— Вы обещали показать мне, как вы это делаете… как узнаете такие подробности, которые никто посторонний не может знать. Откуда знаете про меня, бабушку… Откуда ваш швейцар знал, когда принести в номер ужин. И о том, что Дима не любит горячее молоко?
— Полагаю, никто из детей не любит горячее молоко, — улыбнулся он, а я заметила, что у него легли устылые тени под глазами. — Остальное всё утром, Элина. Сейчас вам надо как следует выспаться.
— Я могу воспользоваться телефоном офиса и позвонить бабушке?
— Не стоит, поверьте. Она сейчас дает показания против вас. Обвиняет в хищении правнука и документов. И в том, что стала вашей заложницей.
— Но зачем ей это?
Он пожал плечами:
— Перестраховка. Она очень боится вашей сестры и абсолютно не верит в вас. Кстати, ее паспорт, свидетельство о рождении, браке, банковские карты и договоры — в той папке, и ей еще предстоит доказать свою личность. А Василий Петрович, чтобы запутать следователей, может обвинить ее в краже ключей и взломе его квартиры. Если хотите.
— Нет, не хочу. Я не буду уподобляться стервам.
— Замечательно. Я в вас не ошибся. Ужинайте и спокойной ночи.
Он задержал на моем лице взгляд ярких глаз цвета виски, словно еще что-то хотел добавить, но не стал. Коротко попрощался кивком и ушел.
12
Как ни странно, я проснулась рано и на удивление выспавшейся. На душе было легко и спокойно, даже радостно, в голове словно лопались крохотные и радостные фейерверки. Интересный чай готовит Серафим Иоаннович.
За окном едва начало светать, еще висела темно-серая хмарь, а на парковых тропинках белел иней.
Димка, которого вчера я все-таки разбудила, заставила принять горячий душ и выпить молоко, еще спал, и на его щеках розовел здоровый румянец, а кудри золотились, словно подсвеченные нимбом.
Я по-привычке взяла мобильник, чтобы посмотреть время, но спохватилась и не стала включать. Надо проверить бабушкины документы, узнать, смогу ли я распоряжаться деньгами. И поторопиться бы, пока стараниями пожилой и слегка (или не слегка) свихнувшейся родственницы банковские счета не арестовали.
Я умылась, наведалась в мини-кухню, поставила чайник, разогрела на завтрак остатки вчерашнего ужина и, устроившись
Оказывается, в лето, когда мне исполнилось восемнадцать, я подписала доверенность на имя бабушки, чтобы она могла распоряжаться счетом. Причем, документ нотариально оформлен в каком-то районном городке, название которого я слышала в первый раз. Конечно, ничего такого я не подписывала.
Я отложила в сторону договор с банком на мое имя и фальшивую доверенность, остальное (банковские карты, паспорт, фотографии, медполис, еще какие-то бумаги, разбираться в которых мне было брезгливо) сложила обратно. Надо вернуть. Как ни была я зла на мошенницу, не хочу ее смерти, особенно, по моей вине. Без паспорта ей даже медпомощь не окажут.
В дверь тихонько постучали.
Я сидела в халатике, который нашла в душевой, так и пошла открывать, удивившись: не слишком ли рано для уборки?
За дверью стояла незнакомая рыжая и веснушчатая девица в строгом черном платье до колен, украшенном белым воротничком, манжетами и фартучком. В одной руке она держала пакет, в другой — картонную коробку. Она обаятельно улыбнулась:
— Доброе утро, леди Элина. Мое имя Зоя, я ваша горничная.
— Моя горничная? — переспросила я.
— Да. Я обслуживаю номера три-ноль, три-один и три-два. Ваш три-один, следовательно, я ваша горничная, — улыбнулась она еще шире.
Как странно она произносит номер комнаты! Считать не умеет? Иностранка?
— Что вам угодно, Зоя?
— Я принесла вам свежее белье, сменную одежду и обувь.
— Я не заказывала. А который, простите, час?
Девушка слегка порозовела.
— Семь утра. Простите, мне сказали обеспечить вас всем необходимым, потому что вы без багажа. Я подумала, что вам понадобится сегодня чистая одежда, и позволила себе побеспокоиться. Простите.
В душ я только-только собиралась. И при мысли, что придется потом надевать то же белье и блузку для визита к управляющему, было некомфортно, так что такая удивительная забота о гостях была кстати, но…
— Как вы узнали, что я уже проснулась? — нахмурилась я. — Вы тоже ясновидящая?
— Что? — удивленно взлетели ее рыжие брови. — Нет, что вы! У нас в дежурке есть общий пульт, и я поняла по датчикам расхода воды и электричества, что вы уже активны. Извините, если превысила свои полномочия…
— Все в порядке, Зоя, благодарю вас за заботу, — я улыбнулась и забрала пакет и коробку.
— Когда подавать завтрак, леди Элина?
— А когда у вас в офисе начинается рабочий день?
Интересно, вспомнит ли Михаил об обещании все мне рассказать утром?
Горничная растерянно моргнула, переспросила:
— В офисе? У нас здесь нет офисов. У нас здесь база… ой… отель… нет, пансионат. Да, пансионат для… как это по-вашему… дайверов вероятностных потоков. И для их гостей. Называется “Колесо желаний”. А рабочее время у каждого постояльца и гостя свое. Раз вам не назначили, то просто отдыхайте, — девушка лучезарно улыбнулась. — Я подам вам завтрак к восьми, если позволите.
— Да, конечно, — китайским болванчиком кивнула я и закрыла дверь. Повернула ключ в замке.