Страсть Зверя Пустыни
Шрифт:
Сразу постаралась заснуть, пока не вернулся. Отчаянно умоляла себя заснуть, но, как назло, не получалось.
В момент его прихода я закрыла глаза и сделала вид спящей.
– Не притворяйся. Я слышу, как бьется твое сердце.
От нервного перенапряжения и близости мое сердце действительно слишком громко забилось.
?????????????????????????? Пойманная на месте преступления я раскрыла веки, увидев, как снимает рубаху, обнажая широкие плечи, мощную грудь и стальные мышцы живота... Как снимал штаны, я не пожелала смотреть, поэтому отвернулась и поплотнее сжала свое одеяло возле
Как будто это поможет? Через секунду он его уже вырвал из моих рук и выбросил, как можно дальше.
Лег рядом, обхватывая за талию, и прижимая мои обнаженные ягодицы к своему паху обнаженному паху и члену. Одна рука обхватила мои грудь, а другая забралась между ног. Так дерзко. А член аккуратно уже терся между моих ног, эротично скользя по набухшей плоти.
Я якобы активно подключилась к сексуальным играм. Мягко развернулась и повалила Артура на лопатки, после чего медленно перебросила колено через его бедра. За это время дав возможность прекрасно понаблюдать за всем моим телом и каждым интимным местечком. После этого села прямо на его стоящий член, прижимая его к животу Артура и будто пленяя. Сама наклонилась к Артуру. Низко-низко. Поставила ладони с обоих сторон от его лица, а затем лизнула его губы, словно предлагая поцеловаться. А сама за это время нащупала нож, спрятанный под соседней подушкой. Прежде чем дала себя поцеловать, обхватила рукоять ножа и напала, действуя резко и четко. Нож прислонила к его шее, но с сожалением отметила то, как Артур дерзко ухмыльнулся, словно знал заранее такой исход событий.
– Ну, давай режь. Потому что, если не порежешь, то я буду из раза в раз забираться к тебе между ног. Его руки совсем не пытались остановить нож, зато они по-собственнически оглаживали мои бедра, сжимали ягодицы, талию, остановились на груди, задевая подушечками пальцев соски и вызывая огненный поток между моих бесстыдных расставленных ног. Пытаясь огородиться от его тела и своей реакции, я перевела лезвие с его шеи. На плечи. На грудь. Прислонила к его левой груди. К сердцу.
Приободрила себя мыслями. Покрепче обхватила нож.
Ну, давай, убей же! Убей! Он виноват! Он не дал твоему ребенку родиться. Стиснув зубы и перерборов неуверенности, я направила все силы в нож.
– Ты убил моего ребенка!
С легкой дрожью, но острием надавила на его грудь, отчего кожа лопнула и полилась багровая кровь. Не так, чтобы смертельно, но все равно ужасно смотреть, как причиняю ему боль. Мой нож, сопротивляясь приказам "убить", еще сильнее задрожал, чем Артур умело воспользовался и перекатил меня на спину, нависая. Подавляя своей силой и мощью. Вес тела сдержал на локтях, а бедрами расположился между моих расставленых ног.
– Я сделаю тебе еще ребенка!
Член так резко и без предупреждения протаранил, выбив из меня удивленный выдох. Мужские бедра активнее заработали, вставляя в меня член поглубже и потверже. Не давая мне даже попытки вылезти из-под тяжелого тела и освободиться от вторжения.
От испытываемых эмоций моя рука все сильнее сдавила рукоять, снова целясь.
– Ну, давай, чего же медлишь?
– Артур на секунду остановился, закусив мочку моего уха, и яростно зашептал.
– Твой нож как раз над моей
Ранка на его груди небольшая, но кровь все равно немного стекала по рельефному телу, очерчивая каждую сокращающуюся мышцы, в тот момент, когда он меня трахал. От его грубых толчков кровь начала падать на мое тело. Одна капля. Другая. Следующая разбилась о мою грудь. Очертила сосок. Но толчки во мне не прекратились, наоборот мужские бедра еще сильнее со шлепком начали биться о мои ягодицы.
– Почему не сопротивляешься? Почему позволил?
– в перерывах между яростными толчками, пусть и хрипло, удалось задать пару вопросов.
– Потому же почему и ты не убиваешь. Не хочу.
Артур еще плотнее навалился, и, наконец поцеловал, сплетая языки. Заполняя меня собой везде, где только удается. Членом, языком, телом, кровью, слюной. Я задыхалась от его поцелуя, а он, словно нарочно, не давал вдохнуть столь необходимый воздух.
– Если ты не будешь боготворить меня и жаждать, то я стану настоящим монстром, как ты меня назвала!
– опасно предостерег. Я не осталась в долгу и прежде чем окончательно выронить нож из ослабевших пальцев тоже предостерегла:
– Если будешь слишком жестоким ко мне или к сыну или к остальным людям, то я тебя лично убью!
На последнем слове из моего тела вышел экстаз. Я так соскучилась по этому восхитительному безумия, когда трясет, когда не можешь себя контролировать и ведешь себя, словно потерявшая рассудок. Иногда кричишь, всегда кусаешься, но тут же слизываешь свои укусы, царапаешь его ягодицы или плечи ногтями и помогаешь бедрами ему себя затрахать до смерти.
И мы долго... бесконечно...с диким голодом любовались и наслаждались телами друг друга. С особой страстью, от того что дико соскучились.
После длительной разлуки и ссоры занятие любовью получилось особенно страстным. А еще мы много разговаривали. Точнее я много разговаривала. Задавала вопросов и доставала его в перерывах между ласками или непосредственно во время них. Не мог же он мне отказать во время занятия любовью? Вот я и пользовалась моментом и доставала его глупыми вопросами - утверждениями.
Скучал по мне? Любишь меня? Забыл ли о досадном недоразумении с Ярином?
Каждый раз Артур не охотно и устало, так словно я ему осточертела и отвлекала от самого главного односложно отвечал:
– Да!
А на самый последний вопрос, как сильно меня любит, он ответил уже более развернуто:
– Достала, женщина! Займи свой рот чем-нибудь более полезным!
Конечно же... в ту же секунду мой рот был занят чем-то более полезным. То что мне мешало без устали болтать и доставать его высочество.
Что поделать, если он не сильно говорливый и эмоциональный. А уж разговаривать о таком ему скучно, но все же, надо отметить, немного ответил на мои вопросы.
***
А на следующий день я порхала от счастья. Такое глупое состояние, когда хочется хлопать в ладоши и прыгать на месте, а еще улыбаться. Я, наконец, много улыбалась, тиская Азамата в своих крепких объятиях. Будь я наблюдающим со стороны, непременно огрела бы себя, такую счастливую, чем-нибудь по голове, ибо не все же такие радостные, как я.