Страсти Челси Кейн
Шрифт:
– А по-моему, ее индейский пудинг гораздо вкуснее, – вставил Джадд, чтобы хоть как-то разрядить накалившуюся до предела обстановку. Посоветуйся Челси с ним, он предостерег бы ее от многих ошибок, которые она допустила при подготовке своего приема. Но за помощью и советом она к нему не обращалась. У нее просто не было такой возможности. С того понедельника, когда они поговорили начистоту в ее мансарде, Джадд старательно избегал встреч с ней. Их общение ограничивалось теперь лишь деловыми разговорами, с молчаливого согласия обоих сводимыми до минимума. Джадду и в голову не приходило возобновить
– Расскажи ему о гостинице! – воскликнул Джордж. Эмери, как ни странно, расслышал его слова, хотя голос Джорджа заглушала салфетка, которой Зи в эту минуту промокал его лицо.
– Она заранее забронировала все номера в гостинице Норвич Нотча, да еще уйму комнат в Стоттервилле. Ума не приложу, как мы будем выкручиваться, если и к нам на этот уик-энд нагрянут гости! Их просто некуда будет поселить. – Эмери возвысил голос: – Говорю тебе, Олли, эта особа перевернет здесь все вверх тормашками!
Джадд шумно вздохнул. Все приняли этот звук за выражение возмущения с его стороны. Но он думал о своем. Ему никак не удавалось вытеснить из памяти образ Челси, и при воспоминании о том, как хорошо им было вдвоем, желание близости с ней охватывало его с неудержимой силой. И как ни пытался он внушить себе, что ему следует навсегда забыть о ней, его сердце и его тело, помнившее ее ласки, отказывались подчиняться велениям разума. И это лишь усиливало владевшую им злость.
– Расскажи ему про расчистку двора! – потребовал Джордж, повернувшись к Эмери.
Тот возбужденно заговорил:
– Ты представляешь, она сказала Хантеру, что хочет навести идеальный порядок в своем дворе накануне этого чертова приема. И вот теперь все рабочие, которые должны были заниматься подготовкой города к празднику, станут трудиться в Болдербруке. А что мы будем делать, ума не приложу. Как нам-то прикажешь выкручиваться? – Он внимательно посмотрел на свои гладко отполированные ногти и продолжал: – Она заплатит им чертову уйму денег. Мы не сможем ни запретить им работать на нее, ни предложить больше. У меня такое чувство, словно эта дамочка ставит фильм, в котором для нас с вами ролей не припасено!
Да нет, думал тем временем Джадд. Нельзя сказать, что поступок Челси являлся таким уж надувательством. Он вынужден был с горечью признать, что она не столько обманула его, сколько отстранила от себя, исключила из круга своих самых насущных забот, тем самым давая ему понять, что он – лишний, аутсайдер. Она и ее ребенок составляли единое целое, и Челси не сочла возможным посвятить его в свою тайну.
– Мне совсем не по душе все это, Олли, – не унимался Эмери. – Ты должен избавиться от нее!
– Я делаю для этого все, что в моих силах. Мы обгоним ее в работе, вот увидишь. К июню она уберется отсюда.
– До июня еще слишком далеко. Сделай так, чтобы она убралась теперь же!
Голос Оливера перешел в визг.
– Как, по-твоему, я могу это сделать, черт возьми?!
Джордж поднялся на ноги. Старое обитое кожей кресло тихо скрипнуло. Зи почтительно отошел в сторону.
– Как?! – переспросил
– Что именно?
Джордж, насупившись, уставился в окно.
– Скажи ей, чтобы она проваливала отсюда!
– Я не могу этого сделать. Ведь мы с ней партнеры. Джордж сощурил глаза, отчего лоб его стал казаться еще выше, а ежик седых волос воинственно встопорщился.
– Она тебе нравится, вот что я скажу!
– Ты что, с ума спятил? – рявкнул Оливер. – Но она пока что выполняет все свои обязательства. Она находит клиентов и организует сбыт.
– Этим она может заниматься и в Балтиморе. А здесь ей делать нечего. Ты только взгляни на нее! – И он стал пристально и, как показалось Джадду, не без вожделения смотреть в окно на Челси. – Носит платья, которые даже колен не прикрывают! А знаешь, что о ней говорят в баре гостиницы? Что она попросту охотится здесь за мужиками. Одного ей, видать, мало. И я считаю, что они правы! Иначе бы она так не выставляла напоказ все свои прелести!
– Но на ней ведь платье свободного покроя, – вмешался Джадд, не в силах дольше выносить циничные замечания сластолюбивого старика, – и оно скорее скрывает, чем подчеркивает формы ее тела. Навряд ли ее наряд можно назвать вызывающим!
– А я говорю о ее ногах! – не уступал Джордж. – Они совершенно голые!
Оливер хмыкнул.
– Как и у половины жителей города в это время года!
– Но старина Бак, однако же, не прижимается так настойчиво ни к чьим другим ногам! – продолжал гнуть свое Джордж. – У этого кобеля бездна вкуса, доложу я вам! – Он слегка отклонился в сторону, не отрывая взгляда от Челси. – Ну отойди же ты чуть подальше, хитрая псина, мне ведь почти ничего не видно!
– Господь с тобой, Джордж, – урезонил друга Эмери. – Тебя послушаешь, так можно вообразить, что ты с полгода сидел на необитаемом острове, не видя ни одной женщины. Опомнись! Я ведь в курсе, что новая секретарша, которую ты нанял…
– Я – вдовец, – с достоинством ответил Джордж. – И имею полное право развлекаться с кем и как хочу!
– Ну разумеется, старина, – примирительно пробормотал Эмери, сняв очки и протирая стекла кусочком замши. Он хитро улыбнулся и стал необыкновенно похож на Санта Клауса с рождественской открытки. – Но я не уверен, что эта красотка согласилась бы принять участие в твоих развлечениях. На что ей может сдаться старый гусак вроде тебя? – Он мотнул головой в сторону Челси и, подмигнув, весело осведомился: – Не потому ли ты так злишься на нее?
Не успел Джадд осмыслить слова Эмери, как Джордж, вместо того чтобы ответить приятелю, повернулся к нему и отрывисто спросил:
– А ты знаешь, о чем поговаривают в баре Крокера? Сказать тебе?!
Джадд одним глотком допил свой кофе, смял бумажный стаканчик и швырнул его в корзину для мусора. Обхватив себя руками за плечи, он с напускным равнодушием спросил:
– И что же говорят в "Крокере"?
Как будто он этого не знал! Он бывал там ежедневно, иногда даже по несколько раз в день. Разумеется, лично ему никто пока ничего не говорил, но Джадд знал, что стал предметом сплетен и оживленных пересудов.