Страсти по рыжей фурии
Шрифт:
Особо раздумывать я не собиралась – размахнувшись, от души я влепила ему пощечину. Я не хотела, чтобы его слова были правдой!
– Никогда, никогда больше...
– Послушай, ведь ты не можешь всю жизнь ходить в трауре и корить себя за то, что в юности была влюблена в какого-то психа...
– В юности он не был психом!
– Да плевать... Что плохого в том, что ты хочешь вновь любить? Ты живая, ты из плоти и крови, и твоя душа...
– Не надо про мою душу!
– Ты боишься! Ты сама себе боишься признаться, что тебе приятно, когда я...
–
– Таня, стой! – Он бежал за мной.
– Нет, это был наш последний разговор... – на ходу, не оборачиваясь, вскрикнула я.
– Ладно, будь по-твоему, только ответь мне еще раз: ты ему сказала: «Только смерть разлучит нас с Митей» – и Серж пошел и убил его? Вот так сразу?
– Да, – ответила я, задыхаясь. – Он пошел и убил.
Потом, прокручивая мысленно наш с Алексеем разговор, я вдруг вспомнила, что назвала Шурочку несчастной женщиной. Да, с точки зрения обывателя, ее можно было назвать человеком с несложившейся судьбой, но теперь же никто так убого не судит!
Не так давно, зимой, она была у меня – очаровательная, в новенькой модной шубке, с хорошенькой стрижкой, очень молодившей ее. Кажется, она даже пыталась развеселить меня, приободрить – по-своему, разумеется, но ведь пыталась... Я была совершенно не права, представив ее Алексею как несчастную. Люди, у которых проблемы, так откровенно не веселятся. Несчастная женщина – это я.
«Да, я несчастна, – сказала я себе, глядя в зеркало на свое холодное, какое-то прозрачное лицо. – И становиться счастливой не собираюсь».
Через несколько дней позвонил Алексей. Суховатым, деловым тоном он предложил встретиться.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Показать? – испугалась я. Сумасшедшая мысль пришла мне в голову – я вдруг подумала, что он хочет мне показать тот самый нож, который Мельников вонзил в Митю, но потом отбросила ее в связи с очевидной бредовостью.
– Ты что, по-прежнему занимаешься своим так называемым расследованием? – осторожно спросила я.
– Да, так называемым...
– Хорошо, приходи, только мне очень страшно.
Он появился у меня через пять минут и первым делом стал исследовать мой видеомагнитофон.
– Пыли-то у тебя здесь, пыли... – пробормотал он, подключая его к телевизору. – Тоже мне, хозяйка!
– Попрошу без оскорблений, – строго сказала я. – Ты что, какое-то кино собираешься мне показать?
– Кино! – усмехнулся он. – Очень крутой боевик с Брюсом Уиллисом в главной роли! Я виделся с Мельниковым и запечатлел это свидание на видеокамеру.
– Виделся? – Внутри у меня все задрожало, и я упала в кресло, почувствовав, как ноги становятся ватными. – Его что, выпустили?
– Спокойно, без слез – никто никого не выпускал. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе...
– Ах, оставь ты свои пословицы, говори толком!
Алексей наконец настроил мою технику и встал передо мной, держа в руках видеокассету. Лицо у него при этом было какое-то особенно
– Ты помнишь Игорька? Ну, мой друг, симпатичный такой парень, мы еще в бассейне с тобой и с Анатолем...
– Не помню и вспоминать не хочу! При чем тут твой друг?
– А напрасно ты его не помнишь! – важно сказал Алексей, упиваясь своей властью надо мной. – Игорек журналист и работает в одном весьма солидном издании.
– Ну и что? – Я тряслась, как в лихорадке.
– Эк вас разбирает, девушка... Ладно, не буду тебя мучить. Игорьку очень повезло – главным редактором издания работает его родной дядя, человек известный и уважаемый в нашей стране. Что и сыграло немаловажную роль в том, что я задумал, ибо устроить командировку в то заведение закрытого типа, в котором находится сейчас Мельников, весьма проблематично.
– И Игорек туда поехал...
– Не только Игорек, но и я – тоже в качестве журналиста, якобы для написания статьи... Нет, все по-честному – Игорек уже пишет статью, материала для нее он набрал достаточно, да и я свой интерес удовлетворил. Читающая публика очень любит репортажи о подобных заведениях – тюрьмах, психиатрических больницах, лепрозориях...
– Вас пустили к Мельникову?
– Пустили, конечно. У нас же все документы, пропуска и прочее было... Кстати, вполне приличное место, и люди там на первый взгляд нормальные – я имею в виду пациентов. Честное слово, если б некоторых на улице встретил, ни за что бы не догадался, что у человека с головой не все в порядке. Да, Игорек тебе привет передает, очень уж он твоей историей проникся, не мог не помочь...
– Он что, обо мне с Мельниковым статью пишет? – перепугалась я.
– Нет, я не позволил, хотя руки у него так и чесались. Я же говорю – другого материала было предостаточно. Он настоящий друг, не мог не помочь мне.
– Бог с ним, с другом. Но почему тебя туда понесло, я не понимаю! Зачем мучить меня дальше...
– Глупенькая. – Он погладил меня по голове. – Наоборот, я не хочу, чтобы ты мучилась, я хочу вернуть тебя к жизни. Я не зря туда съездил – ты сейчас все поймешь, когда посмотришь кассету. Вообще там не очень опасных психов держат – лишь тех, кто по недоразумению. Для настоящих маньяков другое место есть, построже... Видел я там одну женщину, которая работала в детском саду нянечкой, ее голоса все время мучили – убей да убей одну девочку...
– И что? – с ужасом спросила я.
– И убила. Когда на эту тетку просветление находит, она очень мучается, понимает, какой грех на себя взяла. Даже жалко.
– Леша, ты лучше потом...
– Понял!
Он наконец вставил кассету в магнитофон. Задрожали какие-то полосы, и через мгновение на экране показалось лицо Сержа. Печальное лицо декадента, переживающего период распада – и личности, и всего окружающего мира. Лицо, полное вселенской, бесконечной печали. Я едва узнала его – так он исхудал, волосы очень коротко подстрижены, скорбные морщинки возле губ...