Страсти по «Спартаку»
Шрифт:
Под мостом покупается программка. Дедушка-продавец, не успевший еще толкнуть весь тираж будущим фарцовщикам и спекулянтам, смят могучим ураганом и дико озирается по сторонам, судорожно рассовывая по карманам мятые рубли и трешки.
Теплая и хорошая погода, детский билет – что еще нужно для хорошего настроения, да после доброй порцайки шашлычка в родном сокольническом парке?
Иду себе мимо доброй тети-контролерши. Было мне тогда восемнадцать годков, и волосы по тогдашней моде до плеч, да борода с усами сплошняком.
А
Тут я ей и говорю:
– Теть, пропусти!
А она мне отвечает:
– Какая я тебе, в манду, тетя! У тебя уже, поди, елда до колена! И детишки, может.
Слово за слово – но сжалилась, пропустила. Хорошая оказалась женщина, дай ей бог здоровья.
Народу на трибунах – тысяч тридцать пять.
Пить нельзя?
А вот уж хуй…
«Старшие товарищи» любезно предлагают накатить водчонки, да под бутербродик с сыром, который, как сказал Райкин, «весь загнулся…».
Разминка закончена. В желудке плещется приятный ерш.
Под жопу предусмотрительно подстелена газетка с докладом Брежнева.
В окрестных киосках «Союзпечати» выполнен месячный план по продаже газеты «Правда».
Пачкать брюки и канифолить яйца никто не хочет.
Немцы начали с места в карьер. Несколько раз выручает Прохоров.
Миша Булгаков носится как угорелый. Коля Осянин рулит в защите.
Оверат – высокий клас, но постепенно игра выравнивается.
Женя Ловчев демонстрирует просто умопомрачительную технику и к концу тайма забивает первый гол, замкнув прострел Вити Папаева.
Трибуны в экстазе, практически не переставая, скандируют:
– Женя Ловчев!!!
Три хлопка…
Во втором тайме удалось навязать немцам свою игру, но ошибка Коли Абрамова – и Ханнес Лер выходит один на один. Саша Прохоров спасает.
Женя Ловчев просто феерит, «Кельн» обескуражен и потерян.
Трибуны ревут и требуют второй гол.
Нас услышали Булгаков с Ловчевым. Миша с линии штрафной бьет по воротам, защитник отбивает на Женю, и тот, обыграв по пути двух человек, на последней минуте вколачивает мяч в сетку, как в крышку бундесгроба.
– Женя Ловчев!!!
Три хлопка…
После игры традиционный проход сквозь строй ментов и лошадей.
Море мелочи, летящей по эскалатору вниз навстречу дежурным механикам метрополитена, радостно потирающим руки в предвкушении барышей.
И традиционный боевой клич, мимо ополоумевших старушек-контролерш, в страхе спрятавшихся за тумбами, мимо первогодок ментов-лимитчиков.
За победу «Спартака»Все пройдем без пятака!Что и было сделано, как обычно и победоносно.
Ответка была за два дня до проводов в армию, накануне ноябрьских праздников.
На улице пронизывающий ветер и дождь со снегом.
Поздним вечером, прильнув к экрану черно-белого «Темпа», смотрю прямую трансляцию
Да какой тут сон!
Озеров почти орет, когда Саша Прохоров берет пенальти от Ханнеса Лера.
И это в конце первого тайма, при счете 0:0, взяв мяч намертво прямо в шестерке! Да и дальше, как немцы ни старались, Прохоров тащил все!
Во втором тайме Андреев забил штрафной, и мы победили 1:0.
Менты и сервелат
– Империя…
– Хуерия, блять…
Рейган был не прав.
Раньше, например, спиртное можно было пронести на стадион легко – на ход ноги.
Самым страшным контролером на входе была «бабуся – божий одуванчик» или дородная тетка, глядя на которую тут же вспоминались чьи-то стихи в стиле Маяковского:
Жопа квадратная – метр на метр,Словно палатка продовольственная.Если бы хуй был с километр,Получил бы удовольствие.На крайняк вдалеке маячил красномордый дружинник, аки свежеиспеченный лимитчик с завода «Красный пролетарий». За два отгула и талон на сервелат предместкома уговорил его записаться в дружину и надеть «косяк».
Аргументы, конечно, так себе, но мысль о том, что при получении финского сервелата в «Столе заказов» можно подержать за сиськи толстожопую Нинку-буфетчицу, склонила чашу весов.
Да и то к тому времени он часто бывал пьянее меня.
А сейчас попробуй – три кордона, обыски. Спасибо хоть еще в очковое не заглядывают.
Особенно досаждала конная милиция и ее бесчинства.
Людей волной бросало туда-сюда, почти прямо под лошадиные копыта.
Но они даже и не думали хоть чуть-чуть уйти в сторону.
Иногда становилось просто страшно, и кайф от алкоголя, выпитого до и после полуночи, куда-то пропадал.
Меня, как одного из самых молодых, здоровенные дяди сажали на загривок, откуда я заряжал, а вся толпа с удовольствием и нестройноголосым хором подхватывала:
– Раз-два-три.– Все легавые – козлы!– Раз-два-три-четыре-пять.– Всех легавых в рот ебать!Быстро охрипал, конечно, да и менты прыгали, в прямом смысле этого слова, безуспешно пытаясь снять меня с дюжего загривка.
Иногда им это удавалось, и с периодичностью примерно раз в год я попадал в мусарню, получал там пиздюлей и наутро благополучно отпускался восвояси, за малостью лет и отсутствием статьи.
Так что нехуй спорить – раньше душевнее было и роднее.