Страсти по Высоцкому
Шрифт:
Очередная глупость, сказанная Эдиком: будто Володя мог беспрепятственно ездить за границу без помощи Марины. Опасаюсь, что у молодых читателей может сложиться неверное представление о тогдашней свободе передвижения советских граждан. Мы все жили в очень жестком, тоталитарном государстве. Для того, чтобы поехать даже в социалистическую страну, нужно было подписать характеристику в профкоме, парткоме по месту работы, пройти выездную комиссию райкома КПСС. Поверьте, Высоцкого не выпустили бы даже в Болгарию. Спасибо Марине Влади, что она, не без труда для себя, открыла ему окно в мир.
Поскольку
Марина, как только узнала о беде, сразу положила мужа в лучшую парижскую клинику. Делала все, что могла. Но шел уже 80-й год. Почему никто не замечал раньше? А как?
Володя работал по 20 часов в сутки — писал стихи, репетировал, играл в театре, снимался в кино, давал по нескольку концертов в день. Если быть откровенным до конца, следует признать: чем мощнее индивидуальность, тем страшнее зависимость от наркотиков.
Эдик пишет, что Марина Влади в конце 80-х через меня хотела с ним встретиться. Уверяю, к тому времени Марина
не только вычеркнула Володарского из «списков» (по мнению Абдулова, это выражение будет понятно всем и без расшифровки. — Авт .). Но и забыла его имя. Естественно, никаких встреч я не организовывал.
Пожалуй, единственное, чего я не прокомментировал, — это история с дачей. Конечно, у меня есть информация, что там происходило на самом деле. Но обнародовать свою версию не хочу только по одной причине: Володя сам договаривался с Эдиком, что и как будет построено. При мне этот вопрос не обсуждался. Было бы неприлично влезать в их личные отношения. Не хочу уподобляться своему бывшему приятелю Володарскому.
Жаль, что он не понял одного жизненного правила: когда пытаешься ни за что ни про что измазать дерьмом людей, которые ничего плохого тебе не сделали, обязательно вымажешься в нем сам. Попробовав унизить близких Высоцкому людей, Эдик в первую очередь попытался оскорбить самого Высоцкого.
В последний раз мы виделись с Володарским на его 60-летии. Тогда я пожал его руку в последний раз.
Не могу не отметить, что после публикации этого острого материала мне позвонил Эдуард Володарский и долго бранился в адрес Абдулова. Похоже, Эдуард Яковлевич никак не мог поверить, что Сева в одиночку справился со своими «интеллигентскими предрассудками» и сможет ему так резко ответить. Но такое, как видите, действительно случилось.
На похороны Абдулова Володарский все же пришел…
Давид Карапетян
«ВЫСОЦКИЙ УМЕР ОТТОГО, ЧТО ДУША ЕГО УСТАЛА ЖИТЬ — СЛИШКОМ ХРУПКОЙ ОНА БЫЛА»
После смерти Высоцкого в гласных и закулисных разговорах его многочисленные друзья стали цинично считаться — кто из них был ближе к Владимиру
Карапетян — рассказчик очень самобытный. Он вовсе не писатель в современном понимании этого слова, не стремится к быстрой славе. Скорее, литератор — крайне редкое для нашего суматошного времени определение человека пишущего. Стилистика его мыслей проста и образна одновременно. И самое, на мой взгляд, важное — не злобливая и крайне чувственная. Сам Давид временами производит впечатление человека не от мира сего — так уж устроен его внутренний мир. Хотя «куснуть» недоброжелателей ему всегда очень хочется. Но он этого не делает в силу своей врожденной деликатности.
Не могу не сказать, что рядом с Давидом удивительная женщина — его спутница по жизни Нателла. Ее тонкий юмор, изысканный вкус, трогательная надежность заставляют Карапетяна «держаться на плаву».
— Не пиши только, что Давид Карапетян — очередной «персональный» друг Высоцкого союзного значения. Хотя мы познакомились с Володей в мае 1967 года, об этом до последнего времени, кроме Севы Абдулова и Марины Влади, мало кто знал. Общались мы с Владимиром не в тусовках. А наедине. Родство душ дорогого стоит.
— Такими родными были друг другу, что даже ни разу не поссорились?
— Лишь однажды, о чем до сих пор жалею, я смел повысить на него голос. Возможно, для Высоцкого Давид Карапетян был лишь интеллигентным мальчиком, хорошо знавшим поэзию Мандельштама, Цветаевой. Тем не менее восхищавшимся и его творчеством. К таким людям он очень тянулся за признанием. У меня же к Володе были какая-то ненормальная, даже болезненная любовь и чувство сострадания. Ведь его запои превращались в мучительную болезнь. И мне страшно хотелось помочь. Даже когда Высоцкий находился в трезвом состоянии, нельзя было не заметить в его взгляде дикую муку, усталость.
— Почему после смерти друга ты столько лет молчал?
— Не хотелось самоутверждаться за счет него. А может, потому, что видел «посмертную» вакханалию мнимых друзей вокруг имени великого человека. Пока те резвились, «монополизируя дружбу на Высоцкого», пытаясь всеми силами приобщиться к его славе, мне высказываться не хотелось. А вездесущие журналисты за интервью не обращались. Хотя в мемуарах Марины Влади нашей с Владимиром поездке в Армению посвящена целая главка.