Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова
Шрифт:
Впрочем, у этой странной походки была своя история. Проштудировав философские труды Льва Толстого, Павловский, как и многие интеллигенты той поры, проникся христианским мировоззрением. Для начала, по примеру классика, пешком отправился в Ясную Поляну. И тут Толстого превзошел, ибо добрался до Ясной за пять дней, а не за шесть, как великий старец. Удостоился радости не только лицезреть Толстого, но и был осчастливлен беседой с ним и даже приглашен к трапезному столу.
Обратно Павловский поехал по антихристову изобретению – по «железке».
Из Ясной Поляны увозил не только брошюры
С той поры Павловский не пил вина, не осуждал ближних, не ссорился, не стяжал, не ел убоину – мясо, и даже не выражался, что в полицейской службе равноценно подвигу на боевом посту. И еще он перенял у Толстого косолапящую манеру ходить.
Соколов и Мартынов с любопытством уставились на медика.
Павловский молча кивнул и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло. Затем, под ожидающими взглядами, храня важность профессора, представшего перед оторопелыми студентами-первокурсниками, медленно поставил на полированный стол свой холстинный баул (кожаным он не мог пользоваться по этическим соображениям – все-таки убоина!), порылся в его содержимом, вытащил листы бумаги. Тщательно протер громадным фуляром очки на металлической круглой оправе, водрузил их на большой крепкий нос. После этого Павловский откинулся на спинку кресла и торжественно, словно Талмуд, стал читать акт судебно-медицинской экспертизы.
Из этого акта выходило, что Эмилия попала в колодец живой, поскольку в легких обнаружили воду. На теле имеются множественные ушибы и ссадины, преимущественно на голове и предплечьях. Хорошо выражены ссадины в области колен и бедер. От удара головой о сруб, возможно, случились сотрясение мозга и потеря сознания. Вероятно, в этом бессознательном состоянии и произошла механическая асфиксия – утопление. Труп в холодной воде хорошо сохранился.
Дойдя до раздела «Внутреннее вскрытие», эксперт повысил голос, показывая, что сейчас последует нечто особенно любопытное:
– «При внутреннем исследовании в мягких тканях шеи наблюдаются обширные кровоизлияния. Также обнаружен перелом подъязычной кости. Можно предположить, что органы шеи подвергали сдавливанию руками. Об этом говорят специфические признаки: множественные слабо выраженные повреждения в виде полулунных и продольных ссадин в передней части шеи, произошедшие от ногтевых фалангов, а также кровоподтеки на коже переднебоковых поверхностей шеи. Смерть наступила не от удушения, а от утопления. На передней части бедер и коленях ясно выраженные повреждения верхних слоев кожи и кровоподтеки. Судя по мацерации кожи, труп находился в воде семь – девять дней».
Павловский закончил чтение. Мартынов поднялся из-за стола, с чувством пожал медику руку:
– Григорий Михайлович, спасибо за быструю и хорошую работу!
Соколов сказал:
– Уверен, что Эмилия спасалась от преследователя, убегала, а тот набросился на нее сзади. Для начала он придушил свою жертву, а затем, еще живую, сбросил в колодец. И почти наверняка это проделка ее муженька.
Мартынов удивился:
– Почему вы решили, что убийца набросился на Эмилию сзади?
– По
– Это верно! Но вы, Аполлинарий Николаевич, еще утверждаете, что жертва убегала?
– Конечно! Убийца, догоняя жертву, набросился на нее со спины. Эмилия, под тяжестью тела нападавшего, с разбегу рухнула на землю и так сильно ободрала переднюю часть бедер и колени, что даже довольно продолжительное нахождение в воде не уничтожило следов повреждения верхних слоев кожи. Кстати, вы, коллеги, обратили внимание на чулки? Они разодраны именно на коленях.
Мартынов хлопнул в ладоши:
– Прекрасно, граф! Ваша логика вызывает восхищение.
Мартынов стал что-то писать на листе бумаги, поставил красивую подпись и протянул Соколову:
– Вот, Аполлинарий Николаевич, разрешение вам на допрос Зинаиды в Лефортовской тюрьме. У меня просьба: хорошенько «поводите» Зинаиду. Вы умеете это делать. Еще свежо воспоминание о деле скрипача-виртуоза Казарина, которого только вы сумели разговорить. Удачи вам! – Пожал гению сыска руку.
Когда Соколов был уже в дверях, Мартынов, вечный скептик, добавил:
– Но я все еще сомневаюсь в том, что убийца – Гершау. Ему нет никакого резона убивать молодую, полную красоты жену. Мы беседовали с людьми, которые знали эту семью, и все в один голос говорят – это была самая дружная на свете пара. В этом убийстве нет здравого смысла…
Соколов придерживался правил: войдя на светский бал, сразу же танцевать. И второе: всякий разговор заканчивать самому. На этот раз он уже с порога бросил реплику:
– Александр Павлович, ты видел много преступлений, в которых был здравый смысл? А почему в этом убийстве он должен присутствовать? И потом, нам ведь не все обстоятельства известны. Будь здоров, начальник!
Глава IX
Клеопатра из лефортовской тюрьмы
Под тюремными сводами
Соколов остановил легкую коляску, запряженную парой, сказал:
– Гони в Лефортово, к военной тюрьме!
Военная тюрьма в старинном Лефортове была построена в 1880 году по самым передовым американскому и западноевропейскому образцам. Была она К-образной формы, обнесена по всему периметру четырехметровой крепостной стеной. И отличалась тюрьма удобствами, невиданными в других московских «мертвых домах» – Центральной пересыльной (Бутырской), губернской (в Малых Каменщиках), исправительной (Матросская улица) и женской (Новинский переулок, 16).
Потолки высоченные, отопление уже в начале XX века стало паровым. Если встать в камере на стол, то и нынче с сердечной тоской лишенного свободы можно обозревать лефортовские окрестности: надзиратели сквозь пальцы смотрели на это безобидное нарушение режима.
В Лефортовском узилище в каждой камере был водопровод с умывальником, а еще клозет со сливным бачком. Роскошь!
Здесь отбывали наказание сто – сто тридцать нижних чинов, хотя камер – двести пятьдесят. Если учесть, что обычно сидели по двое, большинство камер всегда пустовали.