Страсти у вулкана

Алекс Элен

— Но вы ведь не утащите? — сказала Даниэль.

Марк Роснан рассмеялся.

— Нет, я не утащу.

— Это идея другого измерения, — сказала Даниэль, — какие-то туманные инопланетяне, которые тоже живут в нашей квартире, и они делают то же самое, что и мы, ну почти то же самое. Это как бы две семьи, наслоенные друг на друга. Они тоже ходят по нашим комнатам, едят из наших тарелок и даже чистят зубы нашими зубными щетками. А потом на ночь они все одновременно с нами ложатся спать в наши кровати. Их не видно,

но они есть, и только для зрителей их показали как бы в тумане.

Даниэль исподлобья в поисках поддержки посмотрела на Марка Роснана.

— Песня для одного певца или певицы, — добавила Даниэль.

Марк Роснан улыбнулся.

— Совсем неплохо, — сказал Марк Роснан, — можно кому-нибудь предложить эту идею.

— Можно, — сказала Даниэль, — потом предложу. Если она не придет в голову кому-то еще.

— Да. Все идеи витают в воздухе. И кто-то другой всегда может успеть первым.

— Да, — сказала Даниэль.

И они надолго замолчали. Была какая-то недоговоренность, какое-то чувство, что все это пока не то, что должно быть сказано именно в этот день и в этот час, но никто не собирался озвучить это.

И наконец-то Даниэль сказала то, что пришла сказать:

— Я придумала желание.

Марк Роснан внимательно посмотрел на нее. Но Даниэль опять надолго замолчала. Он тоже не говорил ни слова. Плотная, осязаемая чуть ли не на ощупь пауза провисла в теплом воздухе.

Марк Роснан ощущал странные чувства. Эта девушка вносила хаос в его стабильную жизнь. Просто выходило так, что до тридцати пяти лет он был уверен, что на этом свете есть только один интересный человек — он сам.

И тут появляется какая-то девчонка, с которой ему просто хотелось быть рядом, и все. Марк Роснан ничего не понимал.

— Я тебя слушаю, — сказал он.

Даниэль вздохнула.

— Я хочу на вулкан.

— Поясни.

— Я хочу на вулкан с вами вдвоем.

Марк Роснан задумался.

— Ты хочешь поехать со мной на вулкан? — переспросил он.

Даниэль кивнула.

— Да.

— Но я и сам там еще ни разу не был, — сказал Марк Роснан.

— Вы всю жизнь живете в этом городе и ни разу не были на вулкане? — не поверила Даниэль.

— Ни разу.

— Не понимаю.

— Стандартная ситуация. Никогда не хватает времени на что-то, что находится близко от тебя.

— Туристы приезжают издалека, чтобы посмотреть на этот вулкан.

— Я знаю. И каждый год тоже собираюсь посмотреть на него поближе.

— И?

— И откладываю все на следующий год.

— Так, может, пришло время? — сказала Даниэль.

Марк Роснан помолчал.

— Все не так просто.

— Что не так просто? — спросила Даниэль.

— Мне кажется, тебе еще рано на вулкан. — Он серьезно смотрел Даниэль в глаза.

Она смутилась.

— Там бывают даже дети, — сказала Даниэль.

— Я не об этом.

—

А о чем?

Марк Роснан стал думать, как бы яснее выразить то, что он хотел сказать.

— Тебе еще рано на вулкан вместе со мной, — сказал Марк Роснан, — ты должна придумать другое желание.

— Но у меня нет другого желания, — тихо сказала Даниэль. — Я хочу быть рядом с вами.

Марк Роснан закурил. Наступило долгое молчание.

— Вот видите, вы даже курите при мне, — осторожно сказала Даниэль. — Я уже не ребенок.

Марк Роснан посмотрел на нее. А потом покачал головой и сказал:

— Нет, еще ребенок.

— И вырасту только тогда, когда окончу школу?

— Да.

— Но к этому времени столько воды утечет, — сказала Даниэль, — и река выйдет из берегов, и вулкан проснется.

— Думаю, что ничего не случится. Чувства, они или есть, или их нет.

Даниэль давно так не смущалась. Она молча встала и ушла из сада Марка Роснана.

5

На следующий день мы с Миной нежились у реки на городской набережной, где нас накрыла одна новость, воспринятая городом как настоящая трагедия на долгие месяцы вперед.

Итак, мы лежали у реки в самом центре города. Правда, у нас за домом тоже была великолепная набережная, и без той толпы народу, которая в такую жару тоже обязательно торчит у реки.

Но мы на нашу набережную — ни ногой, вы же помните, она заколдована. Вот превратимся в сусликов, если ступим на нее, будем знать.

Итак, мы с Миной нежились на песке и вели светскую беседу.

— Когда же ты наконец напишешь свою книгу? — спросила Мина.

Я задумалась.

— Это трудно.

Мина удивленно посмотрела на меня.

— Но это и подразумевалось с самого начала.

— Э нет, — сказала я, — поначалу казалось, все будет легко.

— А теперь?

— На бумаге можно высказать только часть своего мироощущения. Какие-то вещи вовсе не нужно предавать бумаге. Потому что эти вещи не могут принадлежать всем и каждому. Многое должно принадлежать только тебе самому и никому больше.

— А как же Марк Роснан?

— Что — Марк Роснан?

— Ведь он душу обычно выворачивает в своих произведениях.

— Этим он и уникален.

— Попроси его, пусть научит тебя писать прозу, — сказала Мина.

— Ты соображаешь, что говоришь?

Мина обиделась и стала последовательно зарываться в песок. А я закрыла глаза и стала думать о своем.

Да, с писательством у меня действительно все стояло на месте. Я не представляла, когда во мне откроется пресловутое вдохновение и я потрясу мир своими мудрыми творениями. Я много раз пыталась записать свои истории, но у меня ничего не выходило. Казалось бы, все просто. Закладываешь как фундамент идею, которая кажется тебе интересной, и накручиваешь вокруг нее сюжет.