Страсти вокруг спорта. Социально-педагогические проекты реорганизации сферы физической культуры и спорта

Неверкович С.

Что касается диалектического принципа историзма, то заложенное в нем требование выводить общую логику исторического процесса, основываясь на историко-практической конкретности причинно-следственных связей и зависимостей, предписывает избегать слишком общих, абстрактных, идеальных теоретических схем, далеких от реального положения дел на практике. Между тем, как и в случае с системностью, историзм, будто бы по всеобщему умолчанию, в современной научно-исследовательской и учебно-методической литературе по спорту и физическому воспитанию слишком часто отсутствует. Максимум, на что направлены исследования в области конкретно-исторической практики, так это на сравнение с зарубежными моделями существования физкультурно-спортивной сферы. Более того, по крайней мере, в явном виде отсутствует историзм и в официальных юридических документах, начиная от федеральных законов о спорте и об образовании. Вместо этого разработчики пытаются отразить наиболее удобные и привлекательные тенденции,

в частности, мировой практики. Однако эти тенденции в приложении к российской действительности не только «работают» гораздо хуже, чем «у них на Западе», но и создают режим благоприятствования для развития коррупционной составляющей и появления новых и новых вариантов «обхода» законов. Происходит это потому, что действующие законы далеко не всегда обладают реальным и, главное, жестким, явным, полным и непротиворечивым механизмом правого регулирования и контроля, которым обязаны отличаться правовые документы. Остаются, в частности, юридически не закрытыми и не обеспеченными многие вопросы, неизбежно затрагиваемые, например, в бюджетной практике профильной деятельности. Пробелы как-то пытаются компенсировать за счет группы правовых Кодексов (Трудового, Уголовного, Гражданского), положения которых также довольно противоречивы. Уже давно возникла и продолжает усугубляться ситуация, когда, с одной стороны, вроде бы всем предписывается ориентироваться на соответствующее законодательство, а с другой стороны, это законодательство не выполняет своих функций и не служит правовой «крышей» для профильных организаций, предприятий и учреждений. Особенно для учреждений, для которых всегда работал, работает и будет работать принцип «если не разрешено, то запрещено». Складывается такое впечатление, что федеральное законодательство все время пытается либерализировать данный принцип, декларировать демократичность и широту взглядов. В то же время муниципальным и региональным правовым актам все время приходится как бы отдергивать и «обламывать» всех обманувшихся поверхностной привлекательностью либерально-демократических тенденций эволюции российского законодательства, которое якобы отходит от «жесткой регламентации», «централизации», «диктата», «мелочного контроля» в сторону учета «рыночных отношений», «партнерства», «договорной практики», «адресной поддержки», «синтеза общероссийской и локальной системы законодательства».

Кроме того, несмотря на внешнюю актуальность и инновационность, принятая в законодательстве о физической культуре и спорте за последнее десятилетие официальная терминология страдает недостатком юридической регламентации и нормирования. Она также, во-первых, не выступает точным отражением конкретно-исторического процесса эволюции физкультурно-спортивной сферы, во-вторых, не учитывает (как это делается за рубежом) ряда современных телесно-двигательных практик. Практик, являющихся порождением современной массовой культуры и все больше влияющих на традиционный спорт, раздвигая его пределы, возможно, даже в область, от спорта далекую. Но последнее требует научного обоснования, а оно, по большей части, отсутствует. Поэтому, незаметно для себя российское законодательство, пытаясь демократизироваться, развивается в сторону все большего консерватизма. А это тупик и основание для усугубления кризиса спорта в России.

Естественно, все выше сказанное должно доказываться, но прежде чем приступить к доказательной части, мы бы хотели остановиться на нескольких методологических принципах философии политики и политической науки, которые еще «никто не отменял» по причине их объективности. Вот эти принципы:

1. В основе политики (в том числе, и спортивной) всегда лежали и будут лежать производственно-экономические интересы стоящих у власти социальных групп. С этими интересами не в состоянии конкурировать никакие гуманистические теории и идеи. Последние могут служить лишь идеологическим механизмом затуманивания и обмана массового сознания, методом и средством манипулирования массовым поведением.

2. Политика есть концентрированное выражение экономики, а право – фокусированное выражение политики, осуществляемой также в соответствии с социально-групповыми интересами и задачами.

3. Основным и самым существенным в политике всегда был и в обозримом будущем останется вопрос о государственной власти. Власти, всегда декларирующей, подающей, позиционирующей и пропагандирующей себя как монолитный, единый механизм и незыблемый гарант народовластия, социальной справедливости, а на деле практически никогда в истории таковым не являющейся. Поэтому принципиально важно понимать и учитывать, кто стоит у власти и чьи интересы при этом реализуются.

4. И самое главное! Нужно отдавать себе отчет в том, какое общество мы строим и на какой стадии этого строительства мы находимся. Иначе вместо научного непредвзятого анализа, каким бы циничным и нелицеприятным он не оказался, мы в очередной раз получим «урапатриотические» лозунги и не более того.

Итак, начнем с анализа самого главного. По ряду причин в начале 90-х годов ХХ в. Россия вступила на путь коренного реформирования. Как бы мягко и поэтапно, легитимно и демократично не проходил

или не преподносился данный процесс, какой бы либерально-гуманистический облик он не принимал в своем идеологическом оформлении, – все это не может ни отменить, ни скрыть того факта, что в стране произошел коренной переворот производственно-экономических и социально-политических системных основ и принципов. Место общественной формы собственности на средства производства постепенно заняла частная собственность. Место планово-социалистических форм хозяйствования заняли рыночно-капиталистические формы.

Специфика современного российского капитализма состоит в том, что процесс реальной капитализации произошел в нашей стране очень быстро, почти мгновенно за счет приватизации общественного достояния партийно-политической верхушкой, использовавшей для этих целей весь свой немалый ресурс государственной власти на всех уровнях. Подобная беспрецедентная акция стала возможной благодаря двум обстоятельствам. Первое – реальной капитализации предшествовала кооперативная (во многом иллюзорная, прежде всего для самих кооператоров) капитализация, с которой партийно-политическая власть обошлась приблизительно так же, как в свое время она обошлась с Новой экономической политикой (НЭП), хотя и гораздо более бескровно. Второе – социально-политическая необходимость идеологически прикрыть фундаментальность производственно-экономических изменений потребовала от стоящих в то время у власти партийно-политических сил разработать и привести в действие план постепенных преобразований, завуалированных абстрактно-гуманистическими и абстрактно-демократическими лозунгами типа победы гласности и демократии над деспотизмом, консерватизмом и кризисным тупиком советской системы. Нужно признать, что здоровая доля истины здесь также имеется. Но именно данное идеологическое прикрытие повлекло за собой и неизбежные уступки старой системе, пережитки которой до сих пор отягощают новый экономический курс.

Таким образом, мы не только получили капитализм почти мгновенно, как «по мановению волшебной палочки». Мы получили его с многочисленными отягощениями в виде пережитков командной системы, крайней централизации и бюрократизации власти, что в итоге и привело к такому уровню коррупции, который не могли предположить даже основатели теории государственно-монополистического капитализма и финансовой олигархии.

Российской особенностью мирового финансово-экономического кризиса первого десятилетия ХХI в., то есть, по сути, особенностью текущего момента выступает коррупционный резонанс размывания и так крайне немногочисленного и неустойчивого в нашей стране «среднего класса», резонанс углубления и так крайне глубокой социально-экономической поляризации населения.

В этих условиях либерально-гуманистическая идеология в России, по-видимому, доживает последние дни и держится лишь по причине инерциальности и конформизма нашей социально-гуманитарной науки и образования, не успевших как следует обустроиться в условиях рыночного капитализма, а уже вынужденных теоретически и идеологически освещать его кризис. Не имея подходящих исторических и современных аналогов, объектов сравнения, мы пытаемся догнать западный капитализм и встать в строй и на уровень западных социальных институтов. Институтов, прошедших в свое время вызванные и обусловленные исторической необходимостью стадии роста гораздо раньше и потому (по сравнению с нами) ушедшими далеко вперед по пути нормализации и стабилизации социально-экономических отношений в своих странах. Но если уже и они вступили в полосу затяжного кризиса, то мы, пытаясь им подражать, вступаем в нее еще в более ослабленном и отягощенном состоянии. От политического взрыва нас спасает лишь богатство нефтегазовых ресурсов, экспорт которых поддерживает «на плаву» российскую экономику, отсутствие реальной политической оппозиции и разобщенность, политическая пассивность народа, регулярно «выпускающего пар» в непрекращающихся избирательных кампаниях.

Институт демократических выборов, нужно отдать ему должное, является прекрасным средством нивелирования социально-классовой борьбы и поддержки бюрократической системы, чиновничества всех уровней, огромную часть своего служебного времени, в свою очередь, отдающих делу «смазки и толкания» избирательной машины. Кстати, крайняя занятость всего административного ресурса обеспечением многочисленных избирательных компаний не позволяет (или, точнее сказать, все меньше позволяет) ему исполнять свои прямые функции по управлению общественными делами и обслуживанию населения, в котором власть все больше видит лишь пассивный электорат.

Исходя из всего выше изложенного, можно, на наш взгляд, определить основные реально практикуемые принципы управления и развития современной отечественной сферы физической культуры и спорта.

1. Максимально централизованное сосредоточение бюджетных средств на федеральном и региональном уровнях с целью их фактически монополизированного распределения. Основные векторы движения финансовых потоков:

– от федерального или от регионального профильного органа исполнительной власти (государственной службы) – профильным организациям-монополистам (общероссийским федерациям по видам спорта и общероссийским спортивным клубам);