Страсти
Шрифт:
По-всякому делала ты:
То целила в сердце лукаво,
То ядом кропила цветы.
Всё ходишь ты сбоку. В пристяжках.
И всё воспаленно и зло
Считаешь на тусклых костяшках,
Кому на земле повезло.
Мне тоже везло понемногу.
Без хитрых прикрас. Без затей.
Везло на любовь. На дорогу.
Везло на хороших людей.
И
Тебе ведь постичь не дано,
Как солнце врывается в завязь
И как вызревает зерно.
Критику NN
До чего ж ты, друг мой, осторожен.
Всё вполсердца. Никогда навзрыд.
Тыном оговорок огорожен.
Наглухо сомненьями закрыт.
Дождь тебя такого не намочит.
Тихо отсидишься под кустом.
Гром ещё на небе не рокочет,
Ты уже в калошах. И с зонтом.
Слушаешь стихи. Или кантату.
А придет пора давать ответ -
Все ты ходишь, словно по канату,
Между словом «да» и словом «нет».
Вот смотрю я на твою наружность.
Плавный жест. Движения круглы.
До чего ж похож ты на окружность,
Сгладившую острые углы.
Ухвати попробуй-ка такого!
Где твоя спина? А где твой бок?
Катится намасленное слово,
Будто это шарик-колобок.
У тебя, как у бескровных мумий,
Никаких ошибок. Никогда.
Идолом сплошных благоразумий
Важно ты ступаешь сквозь года.
Слушаешь стихи. Или кантату.
И уж сколько зим и сколько лет
Всё ты ходишь, словно по канату,
Между словом «да» и словом «нет».
Лень
Говорят, она раньше меня родилась,
Эта хитрая лень. Эта старая лень.
Пожила у меня. А потом прижилась.
И уже она — друг. И уже она — тень,
И уже она ходит повсюду за мной.
И уже мне приятно быть с нею одной.
Как теплы её руки. Кругла её речь...
Мне бы слово гранить. Мне бы песнями жечь.
Мне бы сказки ковать из цветного огня...
Ах, как много украла она у меня.
Как разложит добро — не закроется дверь.
На сто лет ей, наверное, хватит теперь.
Миляга
Вы думаете, что он злодей?
Напротив! Он мягковатый, зыбкий...
Нет,
Он печатал фальшивые улыбки.
Он улыбался. Всем. И всему.
Фальшивил? Но разве за это судят?
За это нельзя ни в суд, ни в тюрьму,
К улыбкам тянутся люди.
Разве запретно? Наоборот!
Вот он и вхож был в дома и в души.
Но чем он шире улыбит рот,
Тем он скорее тебя задушит.
Такой миляга — не сыщешь вокруг.
Попробуй найди на земле такого.
Он тебе брат. Он тебе друг.
Не веришь? Честное слово -
Он же с улыбкой к тебе, с добром,
Он же готов за тебя на муки...
А ты ему нужен — как зимний гром.
Как кладбищу — громкие звуки.
И вовсе не ирод он, не злодей.
Напротив. Он мягковатый, зыбкий...
Нет, он не печатал фальшивых рублей,
Он печатал
фальшивые
улыбки.
Мода
В людских глубинах есть течения,
Как бы в бездонностях морских -
То новой модой увлечения,
То отречения от них.
То верой тешатся убогой,
То отрицают всё и вся,
А жизнь идёт своей дорогой,
На стрежень правду вынося.
И, громко требуя развода,
Оплакав временную связь,
В обратный путь уходит мода,
На человечество сердясь.
А те чванливые невежды,
Что ей несли свои цветы,
Уже другие шьют одежды,
Мастачат новые мосты.
И в этой пёстрой крутоверти,
Где нет начала, нет конца,
Немеют души раньше смерти
И расщепляются сердца.
Ах, эти вёрткие течения,
Как бы в бездонностях морских -
То новой модой увлечения,
То отречения от них.
Вес
В каждом сидит беспокойный бес,
Каждому хочется знать упрямо:
А какой у него — у человека — вес?
До волоска. До грамма.
И вот он кидается напрямик