Страстная женщина

Хенли Вирджиния

— Двадцать один, дорогая. У него ярко-рыжие волосы, а ты же знаешь, что говорят о рыжих! Я довольна, как кошка, налакавшаяся сливок.

— Неужели ты не боишься Кровавой Мэри? — удивилась Бесс.

— Слава Богу, она запретила мне появляться при дворе — тем лучше: дворец стал похож на склеп. Моя дочь Кэтрин сообщила, что королева больна. У нее округлился живот, но никто не верит, что она ждет ребенка. А ее муж Филипп вернулся в Испанию: наверное, сыт по горло ложными беременностями Марии!

Королева сделала Кэтрин Грей своей фрейлиной — должно быть,

пытаясь загладить вину перед Фрэнсис, старшую дочь которой, леди Джейн, отправила на плаху.

— Надеюсь, Мария смертельно больна! — мстительно заметила Бесс.

Остаток дня три подруги вели кощунственные беседы, но перед расставанием снова заговорили о браке Фрэнсис. Бесс и Нэн поцеловали подругу и пожелали ей счастья.

— По правде сказать, я восхищаюсь Фрэнсис. Ей наплевать, что подумают люди. Я всегда буду любить ее — несмотря на возмутительные выходки.

— Как ты думаешь, королева и вправду смертельно больна? — с надеждой спросила Нэн.

— Во всяком случае, я уже прокляла ее, — призналась Бесс.

— Мои сыновья — тоже. — Нэн тяжко вздохнула. — Едва их выпустили на свободу, как они отправились воевать во Францию. Наша королева объявила войну Франции только по настоянию мужа, чтобы помочь Испании. Знала бы ты, как я боюсь за мальчиков!

— Нэн, они так долго пробыли в Тауэре. Как же вышло, что их в конце концов освободили?

— Думаю, Елизавета обратилась за помощью к Сесилу. Когда-то он служил у моего мужа. Ведь именно герцог Дадли убедил молодого короля Эдуарда назначить Сесила своим секретарем. Королева Мария отказалась от его услуг, но Сесил по-прежнему пользуется влиянием.

Бесс со вздохом вспомнила насмешливого юношу, когда-то дружившего с ней и Уильямом. Елизавета всегда доверяла Сесилу. Внезапно Бесс захотелось, чтобы до Елизаветы дошли слухи о болезни королевы. Ни у кого в королевстве нет больше причин ненавидеть Кровавую Мэри, чем у Елизаветы!

О том, что она едет в Хэтфилд, Бесс оповестила только кучера. Пока слуги вели ее в личные покои принцессы Елизаветы, Бесс вдруг поняла, как давно не бывала здесь. Встретившись с рыжеволосой подругой, Бесс низко поклонилась, потом внимательно оглядела принцессу.

— Неужели прошло уже целых четыре года? — задумчиво проговорила Елизавета, предостерегающе прикладывая палец к губам.

Хотя подруги постоянно переписывались, им приходилось читать между строк. Ни одна из них не решалась доверять тайные мысли бумаге. Бесс сообщала Елизавете о появлении на свет каждого ребенка, та отвечала поздравлениями, а после смерти сэра Уильяма прислала искренние соболезнования.

Елизавета провела Бесс в свою гостиную, где жарко пылал камин. Бесс поцеловалась с Кэт Эшли, которая с вышиванием в руках сидела у двери, как сторожевая собака, и бдительно следила, чтобы никто не помешал беседе подруг.

— Ты заметно похудела, Бесс. Куда девались твои пышные формы?

— Мне кажется, что часть меня умерла вместе с Уильямом. Вы знаете, что это такое, ваше высочество.

— Еще бы! Но тоска и дорогие воспоминания умеряют

скорбь. Я узнала, что в мире существует кое-что похуже скорби — это страх, точнее, животный ужас. Оказавшись в Тауэре, я не верила, что выйду оттуда живой. Даже когда меня освободили и увезли в Вудсток, я долго еще просыпалась среди ночи, даже боялась есть, думая, что меня отравят. Шпионы Марии повсюду и здесь, в Хэтфилде.

Бесс кивала, внимательно слушая принцессу. С тех пор как она узнала, в какую беду попал Уильям, страх не покидал ее ни на минуту.

— Ваше высочество, я приехала сюда не просто так. Мне хотелось обнадежить вас. — Бесс понизила голос:

— Леди Кэтрин Грей сообщила своей матери, что Мария больна. У нее распух живот, но не от беременности. А недовольный Филипп вернулся в Испанию.

На миг янтарные глаза Елизаветы блеснули золотом.

— Мария ни за что не объявит меня наследницей престола. Уже несколько месяцев меня пытаются выдать замуж за испанца, но до сих пор мне удавалось избегать ловушки.

Подруги проговорили два часа. Елизавета призналась, что устала жить в заточении и носить унылые, серые платья. А Бесс рассказала ей об огромном долге Кавендиша и о том, как она пытается спасти имущество.

Задержаться в Хэтфилде Бесс не осмелилась, опасаясь вызвать подозрения.

— Мне пора, ваше высочество.

— Бесс, ты подарила мне надежду — тонкий лучик света во мраке. Пообещай, что непременно приедешь, если услышишь что-нибудь еще!

По пути в Брентфорд Бесс размышляла о поездке. Сознание того, что ей удалось хоть немного развлечь и обнадежить близкого человека, вселяло в нее уверенность.

Один месяц неумолимо следовал за другим, и в конце каждого Бесс с облегчением вздыхала, убедившись, что парламент еще не рассмотрел дело о задолженности Кавендиша королевской казне. Пряча страх, она регулярно встречалась с адвокатами и убеждала их любыми средствами отдалять неизбежный день.

Чтобы не оставлять свои владения без надзора, Бесс часто посещала Дербишир. Она привезла свою мать в Чатсворт и поручила ей присматривать за огромным пустым домом. По пути Элизабет сказала:

— Бесс, дорогая, в последнее время ты так похудела! Ты доводишь себя до изнеможения, трудишься не жалея сил. Может, лучше продать Чатсворт и забыть об этом чудовищном долге? После этого ты могла бы выйти замуж за какого-нибудь деревенского сквайра и до конца жизни ни о чем не тревожиться…

— За сквайра? — возмутилась Бесс. — За какого-то ничтожного деревенского сквайра? Как ты могла?! Ты хочешь, чтобы я довольствовалась малым? В таком случае я больше никогда не выйду замуж!

Вернувшись в Брентфорд, Бесс просидела за столом всю ночь. Она подсчитывала доходы и урезала расходы, чтобы свести концы с концами. Ее сыновья росли так быстро, что новую одежду им приходилось покупать чуть ли не каждый месяц, да сверх того платить учителям. Бесс не могла позволить себе послать детей в школу, а они, лишившись строгого отцовского присмотра, быстро превращались в сорвиголов.