Страстные сказки средневековья Книга 3.
Шрифт:
Дон Мигель небрежно сунул первенца в руки Хельги и настороженно уставился на происходящее на кровати. Отбросив в сторону излишнюю щепетильность, он не отрывал взгляда от естества жены, напряженно наблюдая за появившейся черноволосой головкой.
– Ещё один внук!
– порадовалась бабушка, проследив до конца за манипуляциями акушерки.
А дон Мигель, получивший в руки черноволосого и черноглазого малыша с заметным носиком, ликующе воскликнул:
– Рамиро - будущий граф де Ла Верда!
– и теплая радость отцовства, наконец-то,
Тишина, воцарившаяся в комнате, была достойным ответом на это странное заявление. Возмущенно приподнялась на локтях даже измученная Стефка, вокруг которой по-прежнему возились приводящие её в порядок женщины.
– Мигель,- мать мягко, но решительно забрала у него из рук младенца,- графский титул передается по праву первородства! Так установлено в тех случаях, когда на свет появляется двойня! Кто первым увидел свет, того Господь и сделал старшим!
Но де ла Верду даже передернуло от несправедливости и нелепости происходящего.
– Чтобы я отдал достояние своих предков неизвестно чьему ублюдку? Никогда!
– яростно взревел он, опять выхватывая второго младенца из материнских рук.
– Вот мой сын - мой Рамиро! А с первым, что хотите, то и делайте, хоть утопите! Это не мой ребенок!
Прибежавшего на его крик Гачека даже пот пробил от ужаса.
– Мессир,- с опаской глянул он на невменяемого графа,- если вы признаете своим ребенком второго малыша, то почему отказываете в законнорожденности первому? Ведь они были зачаты одновременно! Довольно часто бывает, что близнецы не похожи друг на друга! Таких случаев полно!
– В том числе и нашей семье,- нахмурилась донья Инесс,- моя мать и тетка не были похожи друг на друга, хотя родились одновременно! Мигель, отказывая первому малышу в праве первородства, ты идешь против воли Господа!
С кровати раздался пронзительный крик.
– Пресвятая дева, неужели ещё один?
– ахнула потрясенная Хельга, кидаясь к госпоже.
Но Стефка только раздраженно отмахнулась от помощи служанки.
– Остановись, Мигель, умоляю тебя, остановись...
Но не тут-то было!
– А!
– грубо оборвал граф жену.
– Думаешь, я не вижу, что все это происки сатаны! Он специально затолкал тебе в чрево этого ублюдка, чтобы отстранить от наследства мою плоть и кровь! Я не позволю сделать из себя дурака! Несходство первого младенца со вторым - это подсказка Господня, чтобы я смог отличить своего ребенка от чужого! Только Рамиро я признаю своим сыном и наследником!
И взбешенный мужчина, крепко прижав к себе новорожденного сына, вышел из комнаты. Потрясенная донья Инесс растерянно прижала к груди отчаянно разрыдавшуюся невестку.
– Господи, за что? За что?
– стонала роженица.
– Успокойся, девочка моя,- дрожащими руками гладила свекровь по голове бедную Стефанию, - он переволновался и за тебя, и за малышей! За ночь Мигель успокоится, одумается и
– Он ненавидит меня! И умрет с этим чувством! Бедный мой сын,- протянула она руки к первенцу,- родной отец обездолил тебя только за то, что ты похож на мать!
СУДЬБА.
Три недели сотрясали графский замок скандалы. В основном ругались с упрямцем мать и дядя, а глубоко оскорбленная жена подавлено молчала. Толку, кстати, и от её молчания, и от апелляций остальных родственников к здравому смыслу нашего гранда, практически не было.
Дон Мигель только сурово сжимал губы и на все доводы отвечал приблизительно одно и то же:
– Я подчиняюсь голосу крови! Молюсь и прошу Господа открыть мне истину, и он мне говорит, что только Рамиро - мой сын!
Растерянные родственники даже крестили детей и то поврозь, так отец отказался присутствовать на крещении первенца. Старшего мальчика назвали Сидом, а младшего, по желанию отца, - Рамиро, его же граф громогласно объявил наследником.
– Какая вам разница, кто из ваших сыновей будет графом?
– подозрительно налетал он на жену.
– Разве они не равны для вас? Или вам есть что скрывать?
Стефания невероятно уставала от бессмысленных претензий супруга. Она просто не знала, что ещё сказать этому безумцу, чтобы он оставил в покое хотя бы несчастного Сида.
– Мне нечего скрывать,- как-то высказала она мужу, уже окончательно истощив все запасы терпения,- мои дети дороги мне одинаково! И нужно совсем лишиться разума, чтобы объявить ни в чем неповинного младенца семенем дьявола и сыном сатаны только потому, что он имеет цвет волос и глаз, отличный от вашего!
– Это знак небес!
– Это глупость, недостойная мужчины вашего звания!
Супруги в тот вечер ещё много чего сказали друг другу обидного, прежде чем разъяренный граф покинул покои супруги, но по другую сторону порога его не оставляла в покое обеспокоенная мать:
– Ты обезумел! Как можно родную плоть и кровь называть семенем дьявола? Как ты потом собираешься отмаливать этот грех перед Всевышним?
Как ни упирался де ла Верда, но и его принялись одолевать сомнения. Сначала он их гневно отгонял, считая происками сатаны, но потом они стали всё больше и больше смущать его душу.
Не надо думать, что он настолько поглупел после рождения Сида - нет, конечно! Разумеется, дон Мигель знал, что дети бывают похожими как на отцов, так и на матерей, и в этом нет ничего сверхъестественного, и если бы Сид родился после Рамиро, граф был бы ему рад не меньше! Но дьявол предупреждал его об испытании и угрожал неисчислимыми бедами, если он не повинуется воле судьбы, а кто не знает, что нечистый страшный лгун и путаник?! И все будет с точностью до наоборот! Если дон Мигель сейчас смирится и позволит отстранить от наследства так похожего на него сына, то выйдет, что он испугался и исполнил волю дьявола?!