Стратегический резерв
Шрифт:
Артаков довольно ухмыльнулся:
– Все в порядке, босс! Джипы подорваны. Через несколько часов приют Матерого будет полыхать, как стог сухого сена.
И действительно, за сотню километров от катера джипы, стоявшие рядом с большим деревянным домом, вздрогнули и тут же превратились в сплошное огненно-дымное облако, разлетевшись на куски. Пламя от подрыва машин перекинулось на дом, деревянные постройки. Вскоре весь берег бухты Шамана полыхал беснующимся танцем колдуна. Впрочем, Матерый об этом даже не догадывался. Обменявшись световыми сигналами, катер и яхты начали медленно сближаться. Вскоре
– С прибытием вас, господин, с прибытием!
У лестницы, ведущей в благоустроенный трюм, Японец остановился. Навстречу поднимался верный помощник. Он вопросительно взглянул на Кумати. Тот едва заметно кивнул. Артаков достал пистолет с глушителем. И вышел на палубу. Кумати посторонился. Сделал это и Кан, но помощник Японца и ждал этого.
Оказавшись напротив корейца, Артаков дважды выстрелил тому в сердце. Кан рухнул на палубу. Григорий произвел еще один выстрел. В голову.
Взглянул на Кумати:
– С этим порядок, босс!
Японец махнул рукой:
– Теперь займись Матерым и его посудиной! Потом спускайся в трюм, где наш верный Че уже наверняка приготовил настоящий японский завтрак.
Капитан яхты поклонился:
– Конечно, босс! К вашему прибытию все готово.
– Вот и отлично. Иди, Григорий!
Артаков кивнул.
Прошел к борту. Матерый находился в рубке за штурвалом, часто опуская голову, глядя на трап. Кан должен был уже появиться. Но почему-то задерживается. Не иначе, деньги считает. Он такой дотошный. Чужого не возьмет, но и своего не отдаст. За копейку горло перегрызет. А передать Кумати должен не копейки, а весьма круглую сумму. Наклонившись в очередной раз, Матерый увидел спускающегося по трапу… Артакова. Забыл, что ли, чего из вещей заложников?
Григорий перепрыгнул на катер, подошел к рубке:
– Как дела, Коля?
Матерый удивился:
– Что за вопрос? Где Кан?
Артаков головой указал на палубу яхты:
– Там!
– Чего не спускается?
– Не может!
– Как это не может?
– Он мертв, Коля!
– Что??? В смысле… мертв?
Артаков спокойно произнес:
– Я убил его!
– Но… но… почему?
Матерый выглядел растерянным.
Но не напрасно к нему прилипла кличка Матерый. Николай Матвеев мог, когда проявлялась угроза жизни, быстро сконцентрироваться, дабы отразить эту угрозу. Вот и сейчас, изображая крайнее удивление, он незаметно для Артакова вытащил из накладного кармана брюк тонкую самодельную заточку.
– Почему, Гриша? Ведь мы же все вместе парились на одной зоне. Или забыл? Корешами были? Я тебя подыхающим в сопках нашел. Домой притащил, с того света, можно сказать, вытащил, отходил, кормил, поил. С Кумати познакомил. И Кан всегда был рядом. Он же тебе, как брат… был! Как же это ты его? И за что?
Артаков на мгновение расслабился, уверенный в том, что Матерый ничего не сможет против него сделать.
– Да, Коля, и ты и Кан были мне, как братья.
– Ты выполнял приказ Кумати?
– Да!
– А тот отдал подобный приказ, чтобы не платить «бабок»?
Артаков вздохнул:
– Не все так просто. Если бы дело касалось одних «бабок», вы уже плыли бы обратно в бухту. Но дело не в деньгах. Ваша с Каном беда в том, что вы видели тех, кого перевезли на яхту.
– Но я никого не видел. Я не знаю этих людей. Лишь то, что мужик и баба.
– Вот именно, Коля, мужик и баба!
– Неужели Кумати считает, что я стану болтать о том, как выходил в океан, нарушая границу? Я не враг себе. Да и клиенты ваши мне по херу. Не видел я никого, и баста.
Артаков облокотился о пульт:
– Я не знаю, Коля, что считает Кумати, и мне без разницы это.
– Что ж тогда медлишь? Давай, мочи братана. Мочи того, с кем делил корку хлеба. Кумати заплатит за это. Но и тебе недолго жить, Гриша, попомни мои слова. Раз Кумати начал избавляться от свидетелей, то уберет всех. Слышишь? Всех! Тебя в том числе. Ему нужны мужик и баба. Всех остальных он рано или поздно пустит в распыл. Ты лучше прикинь, пока стоишь здесь, в рубке катера. А не стоит вместе рвануть к берегу? В нейтральных водах он нас не догонит, а в своих я вызову погранцов. Они быстро настучат по макушке господину Кумати.
Артаков вздохнул:
– А дальше, Коля? Ловить рыбу? Сатанеть от одного ее запаха? Жить в нищете, отшельниками? Нет, брат, извини, в прошлое возвращаться я не хочу.
Матерый понял, что Артаков готов выстрелить в любую минуту и времени у него наверняка было в обрез, кивнул седой головой:
– Ладно! Чему быть, того не миновать. Вижу, от смерти не уйти. Прошу одно: передай дочери письмецо.
– Разве у тебя есть дочь?
– Есть. И жена тоже была. Пока по лагерям не пошел. Дочь во Владивостоке. Письмо сможешь отправить откуда угодно, хоть из Японии. Разоришься немного, не страшно. За нас с Каном Кумати хорошо заплатит.
Артаков погладил небритый подбородок.
С палубы яхты раздался голос ее капитана:
– Господина Гриша! Вас босс зовет!
– Передай, иду!
– Хорошо! Передам.
Артаков спросил:
– Где письмо?
– Сам понимаешь, я и не предполагал, что так карта мне сегодня ляжет, заранее не писал. Но я быстро. Всего пару строчек. И адрес. Запечатаешь сам.
– Давай, быстрей! Что для друга не сделаешь!
– Да для друга ты готов на все!
– Точно. Даже выстрелить так, что ничего не успеешь понять!
– И на том спасибо. Но я сейчас, сейчас. Где ж у меня тетрадь, ведь рядом с журналом была. А вот, нашел. Ручка! На месте. Сейчас, Гриша, сейчас, не успеешь сигарету выкурить.
Артаков подумал, что действительно не мешает покурить. Он начал прикуривать сигарету, как в этот момент Матерый резким движением выбросил вперед левую руку. Заточка пронзила сердце помощника Кумати. Он широко раскрыл глаза. А Матерый, подхватив бывшего подельника, подтянул его тело к себе:
– Ну, что, сука, взял Матерого? Кишка тонка, пес смердящий, завалить Николая Матвеева. Я таких, как ты, на зоне в штабеля складывал. Какая же ты мразь! Будь проклят, собака!