Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Что говоришь? Плохо тебя понимаю.
И это было немудрено. Алекс не знала языка, пограничники знали его ещё хуже, получилась трудно разбираемая белиберда, но все были уверены, что говорят друг с другом на идиш, что Алекс и требовалось. Она повторила ещё раз, чуть ли не по слогам:
— Так мы в Хайфу приплыли или нет?
— Вообще-то это Нагария, — было ей ответом, который Алекс не сразу и разобрала. — Хайфа в пяти милях южнее.
Алекс всплеснула руками.
— Я так и знала, ничего ему нельзя доверить. Джозеф! — крикнула она в сторону трюма по-английски, —
— Ещё повезло, — ухмылялся молодой пограничник, — что не заплыли к арабам.
— Вы разве не слышали, — вторил ему другой, — что у нас с Египтом идет Война на истощение.
— Так ведь она вроде закончилась в том году, — легкомысленно пожала плечами Алекс.
— В том году была другая война, а сейчас вашу яхточку может запросто потопить египетская ракета.
— Да вы что! — воскликнула Алекс, изобразив испуг, — прямо здесь?
— Не здесь, конечно, — поспешили успокоить её, — южнее, ближе к Синаю.
Тут из трюма неспешно поднялся «Джозеф». Алекс еле сдержалась, чтобы не охнуть от неожиданности — в первый раз ей довелось увидеть Кэпа без бороды. Полностью обритый, лицом он больше не походил на фидаина или лихого человека, но и на себя он теперь тоже не был похож. Было заметно, что он немало взволнован и напряжён. Но Алекс и это посчитала плюсом — пусть пограничники думают, что это несчастный муж, морально задавленный чересчур активной молодой женой-болтушкой.
— Джозеф, — начала она распекать его по-английски, — я же говорила тебе, это не Хайфа. Дядя Моше уже, наверное, перестал нас ждать и решил, что нас потопили египтяне. Офицер говорит, тут по-прежнему воюют…
— Американец? — спросил Кэпа офицер.
— Да, — буркнул тот, подходя ближе к «жене».
Офицер протянул руку, и Кэпу пришлось ответить на рукопожатие.
— Америка очень помогла нам, — кивал офицер. — Без неё мы бы не выстояли в прошлом году.
Другой пограничник принялся излагать сионистскую пропаганду:
— Не для того мы завоевали право строить свое еврейское государство, чтоб так просто отказаться от нашей двухтысячелетней мечты. Всё это время наш народ был окружен врагами, потому мы и должны отстаивать с оружием в руках право иметь собственную землю. Без американского оружия наша маленькая страна не выстояла бы против двадцати двух арабских государств. США — вот наш главный союзник.
Все пограничники поочередно принялись жать руку растерявшемуся Кэпу, будто это он лично привез в Израиль американские танки и истребители. Как ни странно, после этого военные неспешно покинули яхту и взобрались на свой катер, на прощание напутствовав, как без приключений дойти да Хайфы. Незадачливая «семейная пара» последовала их совету, пока катер не скрылся из виду. Тут капитан без лишних раздумий взял курс на запад. Побывать ещё и в Хайфе ни ему,
— Я понял, в чём твой фокус, — хитро сощурился Кэп, разглядывая молчаливую Алекс. — Читал когда-то, что язык европейских евреев произошёл от верхненемецкого, а в письменном виде от современного немецкого почти неотличим. Ты откуда родом, из ФРГ или ГДР?
Алекс никогда не говорила с ним о своём прошлом и сейчас тоже не собиралась.
— Не угадал, — мрачно кинула она.
— Ну да, небось, родилась во время войны. Родители бежали, осели или в Египте или в Тунисе? Или ты на самом деле еврейка?
— Это любопытство или обвинение?
— Если честно, мне плевать, кто ты на самом деле. Сегодня ты вытащила нас из такого… что и думать не хочется. Я даже прощаю тебе Монте-Карло.
— Да ты что! — Алекс игриво обвила его шею руками и попыталась чмокнуть в гладковыбритую щеку, — мой муженек.
— Лучше скажи, — увернувшись, спросил он, — где ты родилась, женушка.
— Я не еврейка, Кэп, — твёрдо заявила она, — и не немка в том смысле, в каком ты это понимаешь. Я, если хочешь знать, человек неопределенной национальной принадлежности. Все мои дедушки и бабушки происходили из разных народов.
— И тем не менее немецкий идиш ты знаешь.
— Это просто нам повезло, что нашёлся офицер, который захотел со мной говорить на диалекте немецкого. Тот парень, видимо сам не особо разбирается в идиш. Да это и не важно, у нас с ним был не конгресс лингвистов. У меня просто получилось внушить израильтянам простую и важную для нас с тобой мысль — мы для них свои, а для израильтян есть только свои и все остальные. А остальные, кроме американцев, как ты слышал, могут быть только врагами. Считай, я умело сыграла на сионистской паранойе.
До Эн-Накуры они дошли без приключений. Встретившей их делегации палестинцев они не стали говорить о причине опоздания — их могли не так понять, а то и вовсе принять за израильских шпионов.
— Как добрались? — спрашивал на ходу молодой араб по имени Халид, пока выносил с товарищами ящики из трюма. — Израильтяне не зверствовали?
— Да нет, — беззаботно пожала печами Алекс, — всё прошло спокойно, и на воде и на суше.
— Им сейчас не до нас, — согласно кивнул Халид, — воюют с иорданцами. Им мало тех земель, что они отобрали у палестинцев, им нужен ещё Синай и Голланы и всего побольше. Зачем? В мире нет столько евреев, чтоб заселить эти земли.
— Аннексируют с местными жителями, — парировала Алекс.
— Местные им не нужны.
Сказано это было с нескрываемой обидой и злобой. Алекс поняла, что задела парня за живое и смягчилась:
— Знаю, Халид, на собственной шкуре знаю.
— Серьёзно?
— Своими глазами видела, как израильские пограничники расстреливали женщин и детей на границе. А те хотели только вернуться в собственные дома, откуда их выгнали.
Халид снова согласно закивал:
— А всему миру израильтяне говорят, что те женщины и дети были боевиками и шли они устраивать в Израиле диверсии.