Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Лучше бы арестовывали лоялистских террористов, — кивнул Алистрина, — для гражданских они ещё опаснее, чем мы.
— Так они вместе с армией и налетали на наши кварталы. Они и солдатня стреляли по окнам и дверям, врывались в дома, угрожали людям расправой. Кто спал, тех выбрасывали из кроватей, голыми вели до бронетранспортеров, а кого и за волосы тащили. Сигаретами кожу прижигали, скоты.
— А вы что делали? — резонно вопросила Алистрина? — Кто должен защищать мирное население от оккупантов?
— А мы баррикады строили, — кисло усмехнулся командир. —
Пока Алистрина ехала в Дерри, то успела узнать от случайных попутчиков, что по всему Ольстеру горят тысячи домов католиков, и люди массово бегут на юг, в Ирландию. Тех, кого арестовали без всякого решения суда и предъявления обвинения, теперь держат в тюрьмах и даже не думают отпускать.
С тревогой в сердце Алистрина спешила в Богсайд, в дом, успевший стать родным. Шеймас был на своей кухне и варил обед. Расчувствовавшись, она бросилась в его объятия и поцеловала, в первый раз за два года их знакомства. На этом нежности и закончились и начались детальные расспросы.
Шеймас поведал, что к своей чести жители Богсайда встали на баррикады и не позволили войти в свой Свободный Дерри ни одному британскому солдату.
— Но арестовали Финбара. Утром он был в Спрингтауне, там его и схватили, будто донёс кто-то, что он там.
— Так он же всего лишь из комитета по вопросам безработицы, — поразилась Алистрина. — При чем тут ИРА?
— При том, что властям так захотелось. Ты же знаешь, они говорят, что Британия это бастион демократических свобод. Ну, значит мы, католики, узники этого бастиона.
А в понедельник восемь тысяч рабочих Дерри начали забастовку в знак протеста против варварских арестов. Молодые люди шли записываться в деррийскую ячейку ВИРА в таком количестве, что командир бригады привлёк Алистрину к регистрации добровольцев. Ей даже вспомнилась недолгая, но изнуряющая служба во вспомогательных частях при Вермахте, когда приходилось делать записи во всех личных делах солдат испытательного батальона. Но мальчишки из Богсайда шли в ВИРА добровольно и с большим рвением — отомстить и защитить себя и свою семью.
Алистрина — Кастор-753 поспешила чиркнуть своему куратору записку о кадровых успехах деррийской ячейки, и тот с большим интересом откликнулся, назначив встречу, на сей раз, на заброшенном складе в пригороде.
— Стало быть, — потирая руки, говорил Родерик, — скоро Ирландская республиканская армия снова обретёт былое величие. Девять лет спячки и такое резкое возрождение.
— Спасибо британскому правительству, — кисло кинула Алистрина.
— В смысле?
— В том самом смысле, что не будь тех дурацких арестов гражданских, люди бы к нам не пошли.
— Очень удачное совпадение, когда чужой просчёт отвечает нашим интересам.
— А ты такой наивный мальчик, что полагаешься на удачу?
Родерик
— А ну-ка, поясни.
И Алистрина с большой охотой изложила свои соображения:
— Тут напрашиваются только два варианта. Либо во власти сидят сплошь идиоты, и они настолько не способны просчитать последствия своих действий, что всё делают только хуже для самих себя. Либо кто-то — она выразительно глянула на Родерика, — очень расчётливо разжигает конфликт. Если бы не арестовали 342 человека, якобы, чтобы обескровить ВИРА и ОфИРА, к нам бы не повалили добровольцы. У нас даже начался дефицит оружия. Получается, что британские власти увеличили наш набор своими же руками. Вот я и хочу знать, это головотяпство или хорошо продуманная стратегия для усиления напряженности и раскручивания конфликта?
Родерик картинно развел руками:
— Сие есть тайна великая и смертному разуму не подвластная.
— Не юли, — твердо оборвала его Алистрина. — У меня хорошая память и я помню, что ты говорил мне в нашу первую встречу.
— И что же? — спросил он таким невинным голосом, что Алистрине стало противно.
— Ты, наверное, ясновидец, раз предсказал раскол ИРА, даже назвал мне точный срок — декабрь 1969 года.
— Это называется аналитикой, детка. Всего лишь умение сопоставить множество, на первый взгляд, не связанных друг с другом фактов в единую картину.
— А те твои слова, что ваша контора может расколоть организацию и слепить из неё то, что нужно именно вам, это тоже аналитика или банальное хвастовство?
— Девочка, не надо задавать таких вопросов. Ты ведь вроде умная, так зачем спрашиваешь?
При слове «девочка» Алистрина нахмурилась, но замечаний делать не стала, только заметила:
— Затем, что может быть ты банальный провокатор британских спецслужб, а? Это ведь ты предупредил меня о тотальной облаве по всему Ольстеру. Вот и спрашивается, из каких таких источников столь точная информация?
— Из дружественных, — усмехнулся Родерик, и Алистрина почувствовала, как внутри неё закипает злоба.
— Играешь со мной? Не страшно, что я просто возьму и убью тебя тут, в глуши, на всякий случай, а?
Он только недовольно скривил губы.
— Это ты со мной не играй. Я же знаю, что при тебе нет оружия.
— Так у меня были хорошие учителя. Я могу убить и голыми руками. — Она встала с места и медленными шагами направилась к Родерику. — Возьму и перегрызу тебе глотку, и ты захлебнешься собственной кровью. Не самая быстрая и приятная смерть, знаешь ли.
Глупец смотрел на неё без тени страха, ибо не знал, что однажды она уже проделала подобное, а значит, ничто не сдерживает её повторить то же самое сейчас. Алистрине на миг даже стало страшно от самой себя и своих мыслей.
— Не говори глупостей. — Родерик достал из пиджака конверт и протянул его Алистрине. — Держи свой первый гонорар.
Она с подозрением приняла подношение и, распаковав, проверила его содержимое — действительно, британские фунты в количестве пятнадцати её пособий по безработице.