Стратегия обмана. Трилогия

Ванина Антонина

Стоило Родерику услышать эти слова, как он расплылся в радостной улыбке, больше характерной для идиота, чем куратора серьёзной спецслужбы.

– Это же прекрасно!
– воскликнул он.
– Восхитительно! О большем я и мечтать не мог. Ты просто не представляешь, как ты меня обрадовала. Лучше и быть не могло!

Алекс с минуту смотрела на него как на психа во время припадка, а потом недовольно спросила:

– И чего хорошего?

– Давно ты была в ФРГ?

Алекс уже была готова ответить, что никогда и в будущем туда ехать не собирается, но осторожно произнесла:

– Очень давно.

– А что так?

– Не люблю современных немцев, знаешь ли.

– Серьёзно?

А что так?

– А то, что с денацификацией в них убили не только дух Гитлера, но и дух Гёте. Мертвая нация.

– Понятно. А ты в курсе, что такое Фракция Красной Армии? А Движение 2 июня? Революционные ячейки?

Алекс поняла, куда клонит Родерик и недовольно ответила:

– Полоумные идиоты, страдающие маоизмом головного мозга.

– Ты не права, - разочарованно произнёс он.

– Ну, ладно-ладно, - пошла на попятную Алекс, - допустим, поджигать казармы бундесвера и взрывать базы НАТО в знак протеста против войны во Вьетнаме - это нормально, это я могу понять. Но угрожать уничтожить половину Штутгарта в интересах классовой борьбы, это как-то не по мне.

– Ты слишком сурова к своим коллегам.

– Ты меня сейчас оскорбить решил?

– Что такое?
– Родерик поспешил изобразить непонимание.
– Что я такого сказал?

– Ты сравнил национально-освободительную борьбу католиков Ольстера с уголовными выходками западногерманских левацких фантазёров.

– Ты слишком строга к ним.

– Да ну?

– Люди борются за свободу, - на ходу подбирая слова, вещал Родерик. Понятное дело, он не верил в то, что говорил, его задачей как куратора было убедить в сказанном Алекс.
– Они верят, что капитал поработил пролетариат, что народ коррумпирован властью и не способен сопротивляться, поэтому во имя классовой борьбы Фракция Красной Армии и сражается с государством.

– Это не борьба за свободу, а блажь, - с непримиримой холодностью отвечала Алекс, - как у народовольцев царской России. Те тоже боролись непонятно за что, но во благо народа. Но вот незадача, народ их борьбы не понимал и не поддерживал, да ещё выдавал народовольцев полиции. Эти западногерманские леваки такие же революционеры-фанатики вроде коммунаров, большевиков, троцкистов, нацистов, сионистов, маоистов и прочей мечтательной шушеры. Я таким людям руки не подам.

– Ну, зачем же так категорично? Знаешь, а ведь в прессе, что ИРА, что ФКА, всех вас называют террористами. Между вами не видят разницы.

– Это власть не видит, - сурово ответила Алекс.
– А люди в городах Ольстера видят и знают, в чём она. Потому в рядах ФКА десятки человек, а ВИРА - тысячи. Может ты не в курсе, но в Богсайде больше половины людей безработные, а наркоторговцев на улицах нет, и героин они не толкают. Угадай почему?

– И почему же?

– Потому что в анклаве есть ИРА с ВИРА, и для католиков они власть. Не королевская полиция Ольстера, не британская армия, а мы. Потому что люди знают, если случится кража, насилие или ещё что, можно обратиться к командованию и виновный будет наказан и хромать на одну ногу до конца своих дней. Это Лондон называет нас террористами, по тем же причинам, почему Израиль называет террористами палестинцев - потому что мы и они заявили о своих правах на родную землю, родной язык, родную историю и сказали оккупантам убираться к чёрту. Они мажут нас чёрной краской, потому что мы воюем с ними, а они воюют с нами. У нас нет своего государства, нет своих газет радио и телевидения. Вот мы и не можем во всеуслышание, на весь мир завить, что мы ведем войну с фашистскими государствами. Мы не хотим свергать их власть, мы хотим утвердить свою в своих отдельных от них государствах. Это война за выживание, а не банальный

политизированный криминал ФКА. Они-то как раз и устраивают террор в своей стране, чтобы пошатнуть государство. Они не предлагают новое или компромиссное, они просто хотят уничтожить что есть и не предлагать ничего вразумительного взамен. Они называют народ коррумпированным только потому, что борьба ФКА никому кроме них самих не нужна. Их никто не поддерживает, в честь них не рисуют на домах граффити, и не вешают в домах их портреты, в их ряды не записываются добровольцы. К ним идут только переучившиеся студенты, у которых ум за разум зашёл после политической агитации, наркоты и оргий в коммуне. Государство не гнобило этих студентов, оно не давило их и не угрожало расправой, пока они не назначили власти своим врагом. Это власти обороняются от их перемудрённых выходок. Я уважаю идейность и твёрдость взглядов как таковые, но идеи западногерманских леваков я уважать не могу.

– Чёрт возьми, - выругался Родерик и заныл, - ты осложняешь мне задачу, я не знаю, куда тебя пристроить.

– Что значит пристроить?
– возмутилась Алекс.
– Я не пойду в эту Фракцию Красной Армии, они же сброд, их руководство давно пересажали, потому что они ни черта не понимают в конспирации. К тому же, Рори, я серьёзно тебе говорю, у нас в ВИРА леваков гонят в шею из армии. А они даже умудрились создать свою отдельную ирландскую марксистскую армию и начать воевать с нами же. Я к левым не пойду, это же билет в один конец.

– Я понял. А что на счёт палестинцев? Их борьбу, как я понял, ты уважаешь.

– Рори, - кокетливо улыбнулась Алекс, прикрыв серые глаза ресницами и наматывая светлый локон на палец, - скажи, я очень похож на арабку?

– Не имеет значения. Все левые группировки Европы и мира поддерживают палестинский народ.

– Твою мать, Рори, - не выдержала Алекс, - я же тебе ясно сказали, что не вступлю в ФКА.

– И не надо. Просто говори всем, что ты оттуда.

– Зачем?

– Затем, что ты наш законспирированный агент. Ни одна живая душа не должна узнать, что ты вроде бы как ирландка из Ольстера, которой на самом деле не являешься. Не надо накручивать несуразности, потому что ваша ВИРА плевать хотела и на палестинцев и на левых. Никто не поверит, что ты просто так решила помочь палестинскому движению. А вот левачке палестинцы бы поверили, потому что и сами немного марксисты. Уж против палестинского марксизма, надеюсь, ты ничего не имеешь против?

– Они такие же марксисты, как и власти в соцблоке, - кинула Алекс, - так что ничего страшного.

– Вот и прекрасно. Скажем, что ты из западногерманского Движения 2 июня.

– Это кто такие?

– Анархисты.

– Господи, прости, - простонала Алекс, - лучше скажи, что я из восточногерманского Штази, оказываю посильную помощь по просьбе Кремля.

– Не умничай, - предостерёг он, - всё очень серьёзно. Палестинское движение раскололось. Арафат призывает сложить оружие, признать Израиль и решить все политическим путем. Но у палестинцев есть и другие лидеры, вроде Жоржа Хабаша, Вади Хаддада, Абу Нидаля, и они с Арафатом не согласны.

– Если ты хочешь подписать меня на что-то вроде "Черного сентября" на мюнхенской Олимпиаде, то иди к черту, я в такую акцию не полезу.

– Жалко миролюбивых спортсменов?

– Себя жалко. В такой акции очень сложно отступать. У меня нет практики выхода из окружения спецназа и телекамер.

– Всё можно наверстать. Поедешь в ближневосточный лагерь на три недели подучиться. Интенсивные тренировки пойдут тебе только на пользу. Одно дело метать бомбы, другое - держать в руках оружие. Ты ведь в этом не особо практиковалась?