Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– Что с Энджи?
– спросил он Алекс.
– Скорее всего, внутреннее кровотечение. А если разрыв внутренних органов, то всё...
Карлос громко обратился к присутствующим:
– Среди вас есть врач?
Откликнулся ливиец. Алекс дала ему пройти к Энджи и вернулась к заложникам.
– У вашего друга очень серьезная рана, - заключил специалист, - ему нужно срочно в больницу.
– Хорошо, - согласился Карлос, - но завтра перед отлетом мы заберем его с собой.
– Исключено. В лучшем случае он сможет выйти из больницы только через месяц.
Карлос ничего не
– Он говорит, что Энджи умрёт, как только самолет поднимется в воздух.
– И правильно говорит, - согласилась Алекс, - перепад давления, и ему конец.
– Нельзя оставлять его полиции, - произнёс Халид, - он слишком много знает.
– А что ты хочешь, чтобы мы возили с собой над Ближним Востоком труп?
Совещание кончилось, и Карлос вернулся к ливийцу, объявив:
– Меня не волнует, выживет он или умрет в самолёте. Мы с ним вместе сюда пришли вместе и уйдём.
Карлос поручил озадаченному ливийцу отвезти Энджи на первый этаж и передать медикам. Перед этим, он вывернул раненому все карманы и забрал его документы.
Близился вечер, и власти пошли на переговоры. В здание прибыл иракский посол, и Карлос вышел в соседнюю комнату, чтобы переговорить с ним. Когда он вернулся, то объявил заложникам:
– Завтра в семь часов утра нам пришлют автобус. На нём мы все поедем в аэропорт, а потом я развезу вас по домам. Всех кроме пса Ямани и Амузегара.
В вечерних новостях по радио после известия о нападении террористов на конференцию ОПЕК, диктор зачитал то самое коммюнике в поддержку Палестины, что передал властям Карлос. "Мы сделали это, чтобы убедить Совет безопасности ООН в недопустимости присутствия сионистов в Палестине", - такими словами заканчивался документ.
Казалось, Карлос буквально упивается свалившейся на него славой, особенно когда в новостях назвали его имя. Но радость тщеславия вмиг погасла, когда передали заявление австрийского канцлера. Тот требовал отпустить всех заложников-австрийцев, прежде чем Карлос получит в своё распоряжение самолет.
Карлос был в ярости, видимо он привык диктовать условия, а не выслушивать требования других. Он кинулся в коридор, видимо в комнату, где был иракский посредник. Вернулся он в замечательном расположении духа. Что такого ему успели пообещать взамен на уступки, Алекс не имела понятия.
Карлос построил всех австрийцев, а их было около тридцати человек, отобрал из них половину - самых крепких и способных дать отпор - и отослал в коридор. Оставшихся австрийцев Карлос заверил, что первая группа освобождена в знак сговорчивости, а остальных он отпустит завтра перед отлётом.
Потом Карлос зачем-то вывел саудовца Ямани в соседнюю комнату и о чём-то долго с ним беседовал. Вернулся Ямани в куда лучшем расположении духа, и страха в его глазах больше не было. Удивительное преображение, для человека, который в конце этой акции должен будет умереть. Видимо Карлос усыпил его бдительность и наплёл небылиц касательно его участи.
Ночь заложники провели в относительном просторе, кто лежа на полу, кто дремля, опираясь спиной и стену. Не спали только пятеро. Алекс было всё равно, но теперь ей пришло в голову, что четыре молодых
Утром без двадцати минут седьмого к зданию подошёл желтый автобус.
– Господа, нам пора, - объявил Карлос, - скоро мы отправимся в путешествие.
На выходе из здания сверкали вспышки фотоаппаратов. Алекс тут же вспомнила о напутствии Родерика не показывать лица и, расправив ворот свитера, натянула его до носа. А Карлос, не таясь и улыбаясь, позировал перед камерами, жал руки австрийским чиновникам, которых отпускал. Загнав оставшихся заложников в автобус, они двинулись в аэропорт. Алекс не знала радоваться или грустить, когда стоя в конце салона, заметила, что за ними идет автомобиль скорой помощи. В сути, она совсем не знала Энджи и считала его глупым студентом, поддавшимся революционной романтике и не знающим что теперь с этим делать. Не хотелось, чтобы он так быстро и глупо умер. С другой стороны, не хотелось, чтобы он на допросе выдал полиции, всех своих сообщников, в частности её.
В аэропорту на летном поле Карлос продолжил улыбчиво хорохориться перед прессой, раздавая на ходу короткие интервью. Алекс это казалось и диким и забавным. Лично она бы никогда не решилась бравировать тем, что ради мира и свободы убивает людей. А Карлос это мог и очень даже любил. После того как стол-каталку с Энджи загрузили в самолёт, Карлос пожал руки австрийским чиновникам от власти и поблагодарил их за сотрудничество, и все это перед телекамерами. Что и говорить, позёр.
Как только самолёт набрал высоту и взял курс на Алжир, Карлос уже мило беседовал с министром Ямани и не порывался называть его псом, ходил по салону, раздавал "нейтралам" автографы. Джозеф не выпускал из рук детонатор, ведь теперь взрывчатка лежала под каждым креслом. Алекс прохаживалась по салону туда-сюда с оружием в руках, прислушиваясь к разговорам вокруг и изредка посматривая на лежащего в хвосте Энджи и доктора, его сопровождавшего.
– Что вы будете делать, после того как прибудете в Алжир, - спрашивал у Карлоса Ямани.
– Полетим в Ливию, - доброжелательно отвечал тот.
– А вас не смущает тот факт, что в конференц-зале лично вы убили ливийского делегата?
Так вот чей труп лежал в зале, когда Алекс только в него вошла. Ей сразу стало как-то неуютно и неудобно перед полковником Каддафи, за то, что хоть и косвенно, но причастна к смерти его чиновника. Всё-таки полковник Каддафи безвозмездно помогал ВИРА вооружением, потому что понимал всю важность и справедливость борьбы порабощенных народов с колонистами.
Как только самолёт сел, Энджи тут же отвезли в больницу, а Карлос отправился с алжирским министром в здание аэропорта на переговоры с властями. Вернулся он с новостью, что освобождает всех "нейтральных" неарабских делегатов.
– Как так?
– отведя его в сторону, спросила Алекс.
– А как же турне, как же зачитывание декларации в поддержку Палестины?
– Нада, а ты очень хочешь слетать в Габон? Или в Эквадор. Может ты не в ладу с географией, но Эквадор это не в центре Африки на экваторе, а...