Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
Помнишь, тогда, пять лет назад, я написала тебе, что еду в Манагуа помогать обездоленным оправиться после страшного землетрясения, я только и говорила в письмах, что теперь, когда весь мир готов помочь никарагуанцам в их горе, город обновится, и на месте руин отстроят новую столицу, и это станет началом новой, лучшей жизни для сотен тысяч манагуанцев.
Какой наивной и мечтательной я была тогда. Как было страшно в первые дни - в центре города нет домов, одни развалины, а под ними тысячи людей, и никто не может освободить их из-под бетонных блоков. Тысячи раненых плачут повсюду, а больницы не могут им помочь - землетрясение смело и их.
Когда я только прилетела в Манагуа, ведь
Я не писала тебе, а ведь самое ужасное, что было в Манагуа, так это смрад от мертвых тел, что пять месяцев висел над руинами города. Да, многих погибших похоронили в братской могиле, тела многих и вовсе сожгли, а многие так и остались под завалами и никто не предал их земле.
Когда я только собиралась отправиться в Никарагуа, я слышала, что весь мир потрясен трагедией, что Красный Крест шлёт гуманитарную помощь, а такие разные страны как США, СССР, Китай, Израиль да и многие другие откликнулись на беду в такой далекой для них самих стране, всем миром собирали деньги через аукционы, благотворительные мероприятия, от частных пожертвований состоятельных людей. А в Манагуа я удивлялась, неужели газеты врали, неужели те богатые люди хорохорились для прессы, что помогают обездоленным, а сами в Никарагуа не выслали ни доллара?
Признаюсь, хоть и стыдно, но тогда я очень злилась на всех тех, кто в Европе по телевизору и радио обещал прислать гуманитарную помощь, но не прислал. А потом я увидела, как лавочник торгует снедью, а на упаковках стоят эмблемы Красного Креста. Я возмутилась, как так, никогда Красный Крест не торговал гуманитарной помощью. А лавочник только накричал на меня и прогнал.
Когда я освоилась в городе, когда у меня появились друзья и знакомые, они сказали мне тихо, но так спокойно, будто это само собой разумеющееся, что гуманитарная помощь со всего мира, скорее всего, была, но диктатор Сомоса присвоил её себе и сейчас продает за границу. Я не поверила, разве может быть такое, чтобы правитель оставил без еды и крова свой народ? А мне ответили, разве ты не знаешь, Сомоса объявил всю разрушенную часть города собственностью государства, а не людей, что там жили, а теперь вовсе запретил выжившим селиться на прежнем месте, где жили их отцы и деды, и под страхом смерти запретил строить на этом месте дома.
Как мне было дико это слышать! Но я видела собственными глазами, что руины остались руинами, и расчищать их никто не спешил. А смрад на развалинах исчез через пять месяцев только потому, что тогда начался сезон дождей, он-то и смыл останки тех, кого не захотели похоронить по-христиански.
С тех страшных дней прошло больше четырёх лет. И что ты думаешь? Кто-то из потерявших кров обрел новый дом? Нет, Тео, я таких людей не знаю. Кого-то приютили родственники, кто-то уехал в другие города и деревни, но больше всего людей теперь ютится в трущобах, тех самых, что уцелели после землетрясения и теперь
Там я и работаю, ты это знаешь. В беспросветной грязи, сутолоке и голоде для моих соседей есть только одна надежда, что я бесплатно научу их детей считать и писать, и скоро они смогут найти работу. Тео, здесь, в Никарагуа у половины взрослых людей никакой работы нет, нищета отнимает у людей всякую надежду. Здесь каждый пятый болен туберкулезом и лечения для них нет, а ведь ещё свирепствует тиф, малярия и дизентерия. Я всё учу и детишек и их родителей, что гигиена это очень важно, что всегда перед едой надо мыть руки, что воду, прежде чем пить, надо прокипятить, что каждый день надо умываться. Но что им до моих увещеваний, если водопровода в трущобах толком нет, а воду приходится носить ведрами на руках. Много ли её наносишь, если колонка чуть ли не за километр от дома, а в семье пятеро детей, да ещё и старики?
Тогда в трущобах я узнала, как безработные добывают себе пропитание. Это и странно и даже ужасно. Тео, они за деньги сдают кровь! Да, люди приходят на донорские пункты, где никто не интересуется их состоянием здоровья - ведь какое здоровье может быть у человека, который от недоедания согласился сдавать кровь? Эта кровезаборная компания называется "Пласмафересис", и ей владеет Сомоса. И он продает никарагуанскую кровь за границу! Тео, ответь мне, зачем? Зачем кому-то за рубежом покупать кровь и плазму больных голодных людей?
Как мне тяжело, Тео, я часто плачу по ночам, чтоб никто не видел. Вот на прошлой неделе на уроке маленький Карлито, смышлёный бойкий мальчик читал для меня наизусть стишок про уточку и котенка, да так складно, без запинки и с выражением. А на следующий день он в школу не пришел, и через два дня - тоже. Я сама пошла к нему домой, а родители сообщили, что Карлито заболел. А вчера мне сказали, что он умер.
Если бы ты только знал, как много детей умирает, не дожив и до десяти лет. В Никарагуа нет больниц, никто никого не лечит. В стране живет почти два миллиона людей, а больничных коек всего две тысячи, и это с такой-то ужасающей эпидемиологической обстановкой!
Да, Тео, я струсила, смалодушничала, когда уехала из Манагуа в деревню. В моём прежнем классе умерло больше половины детей, а других забрали родители, сказав, что им пора начинать работать, а не просиживать дни за партами. Что я могла возразить? Сытости или знания? Это пусть европейские интеллектуалы философствуют над этим вопросом, а для меня это никакая не дилемма, здесь еда нужней, без неё каждый день умирают люди.
А в деревне... А в деревне тоже нечего есть. Мог ли ты когда-нибудь такое себе представить - деревня и без еды? А знаешь, почему? Сомоса и его семья владеют почти всеми землями в стране, он и приказал крестьянам не сеять ничего кроме хлопка. Представляешь, Тео, по всему Никарагуа, на всех плантациях не растет ничего кроме хлопка. Да, есть несколько плантаций, где выращивают бананы, но это не для Никарагуа, а для американской экспортной компании, те бананы без остатка она вывезет в Штаты. А Сомоса продаст хлопок за границу и на вырученные деньги втридорога купит у Штатов еду для никарагуанцев.
Тео, я простая монахиня, я не настолько образована, чтобы разбираться в тонкостях экономики в масштабах целой страны. Но даже и мне понятно, что так вести хозяйство никуда не годится. Это позор, если страна не может сама себя прокормить. Но когда руководитель страны делает всё, чтобы его народ голодал на собственной земле, разве это не преступление? На хлопковой плантации люди ведь работают не за деньги - Сомоса им ничего не платит. Они работают на него за еду. И им ещё пеняют, что они слишком дорого обходятся государственной казне.