Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– Чудовищный обман, - согласился Мурсиа, - хорошо, что Господь отвел от Ватикана угрозу разорения.
– Да вы правы, это великое счастье. Но послушайте внимательно, - и монсеньор понизил голос до заговорщического шепота.
– Те облигация напечатала мафия, семья Гамбино, но заказал подделку сам епископ Ортинский.
Мурсиа недоверчиво глядел на монсеньора Ройбера и пытался понять, в чём же может быть смысл такой аферы.
– Да-да, - продолжал монсеньор, видя его скепсис, - ФРБ нашло у изготовителя фальшивок официальное письмо из ИРД, от епископа Ортинского. Вы понимаете, что
– Но зачем?
– Чтобы получить за поддельные облигации ещё больше денег. Сами посчитайте разницу между миллиардом и четырнадцатью миллионами. Даже с вычетом налогов это огромнейшая сумма. ФБР предполагает, на неё епископ планировал купить миланскую компанию Бастоджи. Вы понимаете, это ведь мошенничество и обвиняют в нём самого главу банка Ватикана. Вы же сами понимаете, статс-секретариат Ватикана не обязан отчитываться перед американским властями, и потому никакие кары епископа Ортинского не ждут. Но в своей вотчине нам просто необходимо что-то делать. Я знаю, что агенты ФРБ не далее как вчера беседовали с епископом Марцинкусом, но без особых результатов.
– А сейчас вы хотите, чтобы к нему на приём пришёл я и додавил больную мозоль?
– усмехнулся Мурсиа.
– Что-то вроде того, - согласился монсеньор Ройбер.
– Нельзя так просто оставить действия епископа безнаказанными. Сегодня одна его афера не удалась, а завтра всё может получиться. И кто знает, чем это обернётся для Ватикана в будущем.
В его словах был смысл. Это недопустимо и аморально, чтобы после того как папа отдал свою тиару, крест, украшенный камнями, и кольцо в пользу бедных, его ставленник занимался финансовыми махинациями, исчисляемые сотнями миллионов.
– Прошу вас, повремените с моим визитом к епископу хотя бы неделю. Хочу попробовать получить дополнительную информацию со стороны.
– Хорошо, как пожелаете, - согласился монсеньор.
И отец Матео поспешил на телеграф. Ему было необходимо срочно связаться с Ицхаком Сарвашем. В былые времена Мурсиа бы и не подумал искать встречи с банкиром, но раз теперь тот является кем-то вроде финансового консультанта при финансовом советнике папы, то должен быть в курсе дел своего патрона Микеле Синдоны, или кем он его там считает, а значит, осведомлен и о финансовых процессах внутри Ватикана. Другое дело, как найти самого Сарваша. Можно было разузнать его служебный телефон через многочисленные фирмы и банки, принадлежащие Синдоне, но этот ход был бы крайне глупым. Можно было спросить помощи у Ника Пэлема - было бы невероятным, чтобы Фортвудс не следил за каждым шагом такого заметного альвара как Сарваш. Но и от этой идеи Мурсиа поспешил отказаться. Он предпочел задействовать самый трудный, но надежный способ - альварские связи.
Он отослал в Никарагуа телеграмму своей сестре Маноле с просьбой узнать у своих многочисленных подруг с самым разнообразным источником доходов, где Ицхак Сарваш, ведь свои деньги они наверняка хранят на засекреченных счетах при его непосредственном содействии.
Как далеко растянулась по миру цепочка телеграмм от одной альварессы к другой, отец Матео не знал, но через три дня на квартиру, где он снимал
На переговорном пункте выяснилось, что номер этот американский. Мурсиа порылся в бумажнике и заказал звонок в Нью-Йорк.
Что удивительно, но Вечный Финансист обрадовался его звонку и, что уж совсем удивительно, охотно согласился прислать Мурсиа компромат на своего начальника.
– Не стоит удивляться, - лился из трубки веселый юношеский голос, - я же говорил вам, что не люблю спекулянтов. Хотя, вынужден покаяться, я недооценил фантазию дона Микеле. Один миллиард долларов в поддельных облигациях, это не каждому придет в голову.
– Всё-таки вы признаете авторство аферы за вашим клиентом?
– Ну не за епископом Марцинкусом же. Он, конечно, американец, но все его связи в Штатах - это Чикагская епархия, хотя и это немало.
– В каком смысле?
– А вы поинтересуйтесь личностью кардинала Коуди и его финансовыми подвигами, тогда поймёте, какая глыба стоит за епископом Марцинкусом.
– А кто стоит за Синдоной?
– Итало-американская мафия, разумеется. Хотя не знаю, есть ли смысл ставить подобное в вину сицилийцу.
– И вы продолжаете работать на этого человека?
– больше с удивлением, чем с укором произнёс Мурсиа.
– Что поделать, пока что он мой работодатель.
Для Мурсиа было абсолютно понятно, что деньгами Сарваш обеспечил себя веками ранее, а теперь просто развлекается, готовясь обанкротить очередного мошенника. Но на взгляд Мурсиа, в этой игре было больше подлости, чем благородства.
– Значит, вы охотно поделитесь со мной неблаговидными фактами биографии вашего клиента?
– Да, конечно, - как само собой разумеющееся произнёс Сарваш.
– Завтра-послезавтра ждите пакет с курьером.
– Вот так просто?
– А зачем усложнять и так нелегкую жизнь? Мои мотивы весьма просты - если вы пошатнёте позиции епископа Марцинкуса в ИРД, мне будет проще свалить дона Микеле с финансового Олимпа не только Ватикана, но и Италии.
– И что потом?
– Одним посредником семьи Гамбино станет меньше. А папа найдёт себе другого финансового советника, их в Италии немало.
– Да, господин Сарваш, - вздохнул Мурсиа, - мне вас тяжело понять.
– Ну, - рассмеялся тот, - вы не одиноки в своем непонимании.
Через два дня на квартиру, где жил отец Матео курьер действительно доставил пакет с документами. После их внимательного изучения, Мурсиа был во всеоружии для беседы с президентом Института Религиозных Дел.
Покуривая сигарету в своем рабочем кабинете, пятидесятиоднолетний епископ Марцинкус старательно изображал радушие перед нежданным гостем:
– Я готов ответить на все ваши вопросы, раз того требует служебное расследование, - заверил он, глубоко затянувшись.
Отец Матео смерил взглядом мощную фигуру епископа напротив и начал задавать вопросы о Католическом банке Венето. Поначалу Марцинкус был благожелателен и учтив, пока разговор не дошел до конкретных цифр:
– Какая доля акций банка была продана вами Роберто Кальви?
– Тридцать семь процентов.
– И за какую цену?
– Двадцать семь миллиардов лир.