Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– Не слишком ли дорого?
Такого вызывающего вопроса епископ Ортинский не ожидал и потому заметно изменился в лице. Но после следующего вопроса он поспешил потушить сигарету и сложить пальцы рук в замок.
– Куда пошла прибыль от сделки?
– спросил Мурсиа.
Но рослый епископ, прозванный за могучее телосложение "Гориллой" не спешил, в отличие от секретаря Агустони, каяться во всех прегрешениях.
– Имеете ли вы понятие о банковской тайне?
– ответил вопросом на вопрос Марцинкус.
– Разумеется. Наверное, и вам известно о таком понятии
– В ИРД.
– А конкретнее, на каком счете? Личном?
– На что это вы намекаете?
– всполошился епископ.
– Я не намекаю, а спрашиваю, где находятся вырученные деньги. Так где? На вашем личном счету или техническом?
– Я не стану отвечать на этот вопрос, - каменным голосом произнёс епископ, - из соображений банковской тайны.
– Хорошо, - охотно согласился Мурсиа, - тогда перейдём к следующей теме. Вы в достаточной мере осведомлены о деловой репутации Роберто Кальви?
– Мне рекомендовал его советник папы Микеле Синдона. У меня нет причин не прислушиваться к его мнению.
– А в каких отношениях с Микеле Синдоной состоите лично вы?
– В дружеских, - кратко ответил Марцинкус.
– Хорошо, - Мурсиа изобразил, что делает некие важные пометки, чем ещё больше разнервировал епископа Ортинского.
– Тогда, может, до ваших ушей доходили разговоры, что после продажи части акций банка Кальви, венецианское духовенство потребовало убрать из названия Католический банк Венето слово "католический"?
– Нет, не слышал. С чего вдруг такое неприятие?
– Видимо из-за репутации Роберто Кальви. Так вы уверены, что продали акции достойному человеку?
– Отец Матео, в банковском деле нет понятия достойный или недостойный...
– Да-да, - закивал Мурсиа, - есть только деление на платежеспособных и нет, а остальное не так уж и важно, правда ведь?
Епископ ещё больше помрачнел, и Мурсиа решил, что настало самое время разыграть козырь, что прислал ему Ицхак Сарваш.
– Есть ли у вас личный банковский счёт на Багамах?
– Нет, откуда?
– Даже в филиале Банка Амвросия, где вы входите в совет директоров?
На лице побледневшего епископа не осталось и тени любезности, только холод голубых глаз, что пытались прожечь Мурсиа насквозь.
– Вы что-то путаете, отец Матео, - только и произнёс Марцинкус.
– Разве?
– Настала очередь Мурсиа сверлить епископа черным взглядом в ответ, - Наверно я путаю это так же, как и то, что в совете директоров того филиала помимо вас состоит и папский советник Синдона и ваш недавний покупатель Кальви. Наверно я ещё и путаю, что вам принадлежит два с половиной процента акций багамского филиала Банка Амвросия. Вы ведь каждый год проводите отпуск на Багамах?
– Да, и что в этом такого?
– Ничего. Просто интересно, деньги вы везете туда из Рима наличными или всё-таки снимаете с личного счёта на месте в почти что собственном банке?
– А вам не кажется, что это совсем не ваше дело?
– прошипел епископ.
– Какое
– Прямое. Вы продали его акции одному миланскому банкиру по совету другого миланского банкира, и вместе с этими людьми вы состоите в совете директоров багамского филиала Банка Амвросия. Подобные вещи принято называть сговором.
– С чего вдруг? Сделка была вполне законной.
– Да, вот только духовенство Венето недовольно и заявляет, что лично вы обманули их, удержав за собой их акции.
– Заложенные акции.
– Ну, разумеется. Как президент ИРД вы можете позволить себе такую вольность.
– Если в Венето кому-то что-то не нравится, он может взять ссуду в другом банке.
– Так и происходит. Кстати, в вопросе продажи акций банка вы советовались с архиепископом Венеции?
– Кем?
– спросил Марцинкус таким тоном, что сразу стало понятно, мнение никакого архиепископа не может интересовать его в принципе.
– С его высокопреосвященством Альбино Лучани, - произнёс Мурсиа, подозревая что епископ Ортинский первый раз в жизни слышит это имя.
– Нет, с чего бы?
– Хотя бы с того, что он является патриархом Венеции и заведует всеми делами епархии, в том числе и финансовыми.
– Как президент Института Религиозных Дел Ватикана я не обязан отчитываться в своих действиях и решениях перед провинциальным архиепископом.
– Возможно, вот только у простого духовенства возникает недоумение, почему Ватикан в вашем лице позволил себе ущемить их по части финансовых привилегий, и, как следствие, потерял клиентуру банка, отчасти всё ещё принадлежащего Ватикану.
– Вы слишком вольно трактуете события.
– Возможно. Не волнуйтесь, статс-секретариат обязательно разберется во всех неувязках.
– Поднявшись с места, отец Матео произнёс, - Благодарю за содержательную беседу, ваше преосвященство. Всё вами сказанное я обязуюсь в точности довести до сведения монсеньора Ройбера. Приятного дня.
– И вы будьте осторожны, отец Матео, - кинул на прощание епископ, когда Мурсиа уже покидал его кабинет.
– В Ватикане на каждого найдётся немало недоброжелателей, и на вас тоже.
Мурсиа отнесся к этой плохо замаскированной угрозе без интереса. Составив отчёт для монсеньора Ройбера, он приложил к нему распечатку, присланную Ицхаком Сарвашем, с информацией о багамском отделении "Банка Амвросия". Через неделю до ушей отца Матео дошли слухи, что статс-секретарь Бенелли сумел ограничить до того всеобъемлющие полномочия президента ИРД Марцинкуса, но папа... папа отказался отправлять епископа Ортинского в отставку.
И смириться с этим было труднее всего.
Когда отец Матео вернулся в пустую приемную епископа Ройбера, то с полчаса собирался с мыслями, прежде чем взять ручку с бумагой и начать выводить на староиспанском языке письмо в Манагуа. Оно было адресовано единственной женщине, которую любил всю свою жизнь, с которой делился всеми переживаниями и радостями, которая всегда понимала его и поддерживала все годы их долгой жизни - своей сестре-близнецу Эмануэле: