Стратегия. Русский Союз
Шрифт:
Парочка пулемётного расчёта поползла наверх, чтобы ударить сбоку. Дистанция не изменилась, ветра нет. Первую осознанно положу чуть ближе, хочу увидеть недолёт, долго стукать пристрелочными мне не дадут.
Ну, давай.
Дождавшись начала очередной огрызаловки, я потянул спуск.
Хлопнул раз, и смотреть, Ага! В принципе, всё ясно, только чуть настильней будет на обычной пуле… Но лучше бы ещё разок глянуть. Бах! На этот раз помощник пулемётчика что-то такое заподозрил, чуть повернул голову в мою сторону. Только уже поздно, парень, я прицелился.
Есть!
Пулемётчик, получив третью мою пулю в бок, рефлекторно сжался вокруг раны, разворачиваясь и падая на землю боком. Второй, перекатившись, развернулся ко мне, тут же переместился подальше, и низом, перебежками рванул к остальным — попасть уже нереально, дистанция очень серьёзная, мишень двигается, хорошо, что хоть первого удачно снял. Минус один у Феди.
Оставшиеся два патрона я выпалил по основной группе, уже не таясь, и ни в кого, естественно, не попадая.
— Ленни, давай по ним короткими, пусть заволнуются, начинают бегать.
Справа застучал "Томми", а я перезаряжал винтовку, поглядывая на поле боя. Наши расклад уже знают, начали вести огонь поинтенсивней. А скоро и кавалерия появится.
— Сказала про растяжки?
— Угу. Ещё палить? Патронов жалко.
Ишь ты, какая экономная.
— Давай, милая, давай, хороший трофей получим!
Не выдержав обстрела с двух сторон и нарастающей напряжённости боя, канадские диверсанты перебежками поскакали на запад, отходя в сторону долины. Один хромает, другой держится за бок. А вот за вами Федя бегать не собирается, тут моё геройство кончилось, я рационалист. Опа, а нас, похоже, тоже один подранен.
Снял и отключил гарнитуру, всё равно отвлекает от природного шумового фона, хоть и маленькая.
Пш-шш…
— "Рейнджер" вызывает "Клевер", вы где там?
— Готовы, Тео!
— Они твои, шкипер. Пошли к долине, пятеро, пулемётов нет, двое ранены. Гасите там, до кого дотянетесь.
Погромыхивая гусеницей, к месту боя подошёл ещё один "кеттенкрад", с шумом подлетел к засевшим пограничникам. Поди, теперь-то бронекоконы напялят после баталии… Следом катили два квадрацикла. Интересно, пойдут в погоню?
— Что-то людно тут становится, не находишь? Пошли-ка, родная, заберём свой законный пулемёт, так оно надёжней будет. Хоть и заявились мы… С бою взято, значит, свято, из рук не выдерешь.
Zicke понимающе кивнула, вбивая в "Томми" свежий магазин.
— Закон фронтира, чувак.
Как её не поцеловать? Я и поцеловал. Солнце, море и пальмы, пальба и поцелуи. Что ещё нужно Феде для счастья…
Что, я, правда, жаловался, мол, приключений не хватает?
Глава 4
Пётр Уксусников, шериф анклава,
профессионал другой стороны обыденного.
День для меня начинался просто замечательно, редко такое бывает, я как на допинге, никто с утра не опаскудил настроение, чудеса.
Как с вечера договорились с Геной Самохиным, что утром прикачу к нему на Остров, так всё и получалось.
В сентябре погоды тут стоят отменные, бархат, да и в октябре не хуже. Дожди-предупреждения начинаются в ноябре, с каждой декадой всё более холодные, колючие. А пока — самое время для рыбалки. Есть у Гены свои закутки, свои "правильные точки", как им не быть у главного браконьера. Это у них семейное, сынуля на "Стерегущем" хорошие места находит, папаша — по роду занятий. С тех пор, как Самохин-младший ушёл на катер, заменив Олега Бочкарёва, Гена как-то затосковал, остепенился, всё чаще подумывает переехать с женой в Посад, годы берут своё, душа требует оседлости.
С Острова мы собирались быстренько долететь на сыновнем катере до какой-то заимки пониже Щитовой, а там и озерца есть захоронные, и кордон невеликий — балок да лабаз, в самой чащобе. Гена говорит, что в тех краях лучшая рыбалка на удочку: карасики, окушата, щучки молодые… Никаких вам трёхпудовых нельм и осетров, этих и у Замка можно брать. А вот так, чтобы с удочкой, да у тихого омута… Самая лучшая рыбалка, мелочная, наша, родная.
У немцев, например, не так, слишком рациональны.
Есть неподалёку от Берлина островок на озерце, там бывшая локалка, ставшая детским оздоровительным лагерем летом и вторым центром скаутской подготовки зимой, так берлинцы в этот "водный бублик" зеркальных карпов запустили, в кулинарных целях. Зачем это всё? Лучше бы дикое завелось. Но с немецкой точки зрения это нерационально.
И вот, только я собрался на причал, как меня догнала радиограмма: Командор собирает совещание. Да не с утра, а очень уж неудобно, в обед. Всё, думаю, накрылась моя рыбалка, день будет сложный — я верю в приметы.
На всех совещаниях, и не только у Сотникова, я сажусь отдельно, всегда так делаю, да.
Подальше и чтобы не заметен был. В большом кабинете Главного такое "моё" место — за камином, ставлю стул в уголок, сажусь и тихо слушаю, внимательно смотрю. Иногда говорю что-то, очень редко.
Камин это хорошо, жилище огня настраивает на спокойные мысли, даже если сам огонь и не горит. Меняешь ритм, это несложно. Каждый якут, когда садится перед печкой-камельком, становится философом, а когда садится верхом на лошадь — певцом, так говорят они сами. А я наполовину якут по матери, так что необходимое впитал.
Сегодня тут что-то особо нервно.
Кроме силовиков, сталкеров и разведки Потапова за столом и вдоль стен сидят все главы посёлений — обсуждаются важнейшие для них вопросы, ключевые. Хорошо, что у шерифа своё место, теснота страшная.
Окно открыто настежь, иначе задохнёмся, на дворе тёплый день, можно сказать, жаркий. И безветренный. Даже огромная "труба" донжона не даёт тяги — антициклон, вода на реке как зеркало.
— Я тебя услышал, Руслан, садись, — Сотников указывающее дёрнул подбородком, переложил бумаги. — Ну что, все по первому разу высказались? Хорошо.