Стратегия. Русский Союз
Шрифт:
— Подожди, — я привстал, пару раз присел, отсидел уже всё. — А как же тогда канадцы тех же албанцев патронируют? Морем, что ли?
— Морем тоже, к бабке не ходи. Я спрашивал, Ненила толком мало что знает про внешнее, в тех краях и о нас-то никто толком не слышал, но что-то ухватила на базарах… Там тропка есть, вдоль морского берега, сами пробивали, не очень удобная, да ещё опасности какие-то мутные, я не понял, мешает кто-то трилистникам. Однако, худо-бедно катаются. Канада разведку на север вела, пока на Мадрид не нарвались. Но с албанцами познакомиться успели, потом и с западенцами, через них и пытаются взять район под контроль.
— Кто им может мешать?
Кастет потянулся, смял руки, хрустнул костяшками.
—
— А чем Бирюки торгуют, кроме мёда? — я переключил Костю на другое.
— Мёд сам по себе ценность большая, мы с тобой где сидим? В Медовой, то-то же.
Вот он вообще не опьянел.
А я? Не хочется раньше времени скиснуть.
— Табак у них хороший. Год назад муж делянку под табак посеял — Агнешка помогала, она спец по отрасли, вот и выперло на удивленье. Излишек во Львов отвезли, на пробу — продали с колёс, табак оказался лучшим по Гуляйполю, так Ненила говорит. Потом даже из Донецка приезжали, к себе сманивали, но Бирюки есть Бирюки, не снялись. И семена никому не дают. По весне от донецких привозили мотоблок, в аренду, целое поле подняли, уродилось хорошо. С урожая взяли три ствола и генератор, правда, пчёл пришлось отселить. А по осени канадские Львову пулемёт вкинули, гранат ручных ящик, хех… Чёрная кошка, вооружившись, пробежала промеж них резко, возможности появились, понимаешь, — весьма художественно дополнил Лунёв. — Войны, правда, не случилось, но на магистрали возникли сложности, постоянные перепалки, порой выливающиеся в нормальные перестрелки. Сейчас на трассе пока спокойно, можно проехать хоть до Мадрида, надолго ли, не знаю. С той же поры и албанцы начали хутора грабить, до поры опасались ответки.
Я кивнул.
Зачем Смотрящие их вообще сюда тащат? Зачем на Земле-5 все эти народы, которые исторически просто так и тянет в криминал, в иждивенчество и варварство, разве поменяют они тут свои привычки и традиции? Испытание это или тоже моделирование, вдруг именно у них и получится? Хорошо хоть без селективок забрасывают. Малым числом.
— Да сколько их там, тех албанцев-то?
— Много, Юра, много… Считай, два монокластера объединились, они и косовары. Потом пошли потеряшки, так что накопилось басурман. Их правда и косят, в таком ремесле без потерь не получается. Но тут ещё один момент налицо, ключевой. Раздражители к ним присоединились, уголовщина. Точнее, остатки раздражителей, кто-то их потрепал в районе Квебека. Без них может и одумались бы косовары в новом котле, да не вышло. Так что банда там изрядная, запросто не зачистишь. Львов и Донецк они пока не трогают, остальных щиплют. Львовяне, Ненила говорит, вроде помаленьку типа прозревать начали: "Нахрен нам такие соседушки". Одно дело гордо в Европы стремиться, подальше от нас, другое — с уголовниками соседствовать, ради призрачной контры с донецкими.
— Ты говорил, что косовары и в Берёзовое раньше наведывались?
— Ненила так рассказывала: "Двое парней албанских приезжали, молодые, половину урожая затребовали, им, вишь ты, калым платить нечем. Я бы и отдала, глядишь, земля родит знатно, да они девок моих сильничать полезли, сволочуги. Думали, если мужиков не видно, так их и на хуторе нет. Сыны их отбуцкали чуток, к сараю прислонили, чтобы остыли. Те, как продышались — за ножи, старший мой вверх и стрельнул. Албанцы подхватились, и бежать, к "цикле", за ружьями. А у нас во дворе сеть сушилась. Как они в сеть влетели, как начали ножами своими по сети махать, да визжат по-своему, сеть на кольях пляшет. Вот один другому руку и развалил выше локтя, жилу кровяную сильно порезал. Конопельки они накурились загодя, думали куш отхватить, а вышло кроваво… Ну, с моими хлопцами — всему научишься. Руку я ему перетянула, рану промыла, крапивой сушёной присыпала, повязку наложила, и записку написала, всё, как донецкие показывали,
Тут Кастету надоело быть артистом.
— Короче, велела им срочно в Мадрид гнать, там типа хирург хороший. Даже мёду и табака дала для оплаты услуг. Старший сын объяснил по-английски, нарисовал, как ехать, вроде поняли. Про ружья сказала, что отдаст кому постарше, ракетницу, правда, оставили. Ну, и успокоилась. А эти черти вместо Львова — видно и там накосорезили — к себе погнали. Не знаю, что там албанский лепила наконовалил, хе-хе, а только этот бандос во сне кровью истёк. И вышли Бирюки у албанских по всему крайними, начали через львовских обещания давать, грозить. Потом добавила: "Жалко мне, нам планету дали новую, а они в песочнице за ведёрки дерутся"… Мирные они ещё там, не обросли шрамами. Зачем вообще было отпускать?
— Весело в Гуляйполе, смотрю.
— И ещё насмотришься, — порадовал меня Кастет.
— Ты на что намекаешь, морда твоя сталкерская? — насторожился я.
— Да ни чё я не намекаю, я прямо говорю, готовься в командировку, базовую станцию ставить, да что бы напрямки с башней можно было связываться.
— Ик! — только и смог выдать я наружу.
Что-то темнее вокруг стало, мрачней небо, холодней воздух. Праздничный осенний вечер дохнул на меня тревогой. Нафиг, нафиг, господа, мне и в любимом донжоне Замка зашибись сидится, кому эта экстрим-акробатика понравится: из фронтира на фронтир прыгать. Правда, вроде бы обвыкся, даже обстрелянным считают, пришлось похлопать из ружья несколько раз. А всё равно.
— Да хрень это всё, дружбан, не жуй губу, — Лунёв и на толику малую не был готов разделить моих опасений. — Главное в той дороге!
Я опять протупил. Пожалуй, хватит пить, ну этого Кастета с его теориями.
— Ну, ты чё, Вотяков, фанерный, что ли? Не может одно лишь болото ищущих остановить, у канадцев в штате имеются такие же сталкеры, нашли бы тропку. Есть ещё какой-то фактор. Гоблин предположил…
Помяни чёрта, он и явится.
Со стороны дома послышался шум, возникла и пробежала по траве рывками страшноватая тень, кусты сирени зашуршали, тяжело задышал какой-то хищный зверюга.
— Ага! Вот вы где спрятались! Слам честнокам!
Гоблин возник, как и положено в типичной киношной пугалочке, неожиданно и резко. Тоже вмазал, всё по теории, глаза блестят, но в меру. Или метаболизм у него такой… гоблинский.
— Чё пьёте, ну-ка? Фу ты, на, эстеты… — брезгливо сморщился он. — Двигайся, брателло! Как это некуда? А что вы раком сидите на жёрдочке, как сявки неродные? Плюхаемся прям на траву, а закусь ставим на лавку, и места на весь отряд, и маскировка повыше, не сообразите никак без меня. Внимание, взнос!
Он снял здоровенную пятнистую жилетку, не торопясь, вытащил из наспинного кармана-клапана сложенный кусок тонкой ветрозащитной ткани, расстелил его прямо на траве, плюхнулся сам, потянул из карманов припасы.
— Подвинься, кабан! — теперь уже Костя Лунёв толкнул его, разминая ноги и задницу, тесновато на скамейке.
— Да хватит местов, тощие, на одну шконку вместитесь — небрежно отмахнулся Сомов.
— Тебя кулаком подвинуть? — поинтересовался Кастет, и Гоблин подвинулся.
Может. Помню, где-то полгода назад Гоблин ближе к завершению очередных посиделок в башне давай со всеми подряд забиваться, что его хрен кто по прессуре пробьёт. Маленький Лунёв лишь усмехнулся и всадил ему свой правый сбоку, я даже движения руки не увидел, такая скорость. Мишка потом полчаса разгибался.
— Что это, "Толстый Мент" никак? Грибочки, редиска маринованая… Где добыл, в Медовом? Круто, Гоб, за это всё тебе простим, — облизнулся Кастет и полез за ножиком.
— И вот ещё вам, досыл снаряда, главный калибр, — как можно таскать тяжёлую стеклянную бутыль с мутным самогоном в жилетке, я ума не приложу. Гоблин на это дело ум приложить может.