Стратегия
Шрифт:
– Фи!
– бросаюсь вперед, спотыкаясь о дурацкий книжный шкаф.
– Дерьмо. Дерьмо!
Перепрыгивая по ходу, я пробираюсь через беспорядок.
Дерьмо, я такой мудак. У меня случился неконтролируемый приступ гнева, и сейчас я до чертиков ее напугал. Выражение в ее глазах отражало ужас. И это все из-за меня.
Я распахиваю дверь и бросаюсь вниз по лестнице.
– Фи! Я ее не вижу, но она не могла уйти далеко.
На улице идет дождь, падая большими каплями. Я мгновенно промокаю, мое зрение размывается, так как вода заливает глаза. Я вытираю
Пустота.
Крича ее имя, бегу к гаражу. Ее там нет. Как и в студии.
Мое сердце колотится, страх и сожаление сжимают грудь. Я знал, когда увидел ее мучительный взгляд, что Фи не хотела ранить меня, ранить нас. И все равно сорвался.
Я сказал ужасные вещи, испугал ее. Думаю о разрушенной у нее на глазах гостиной и ощущаю тошноту.
Упираясь руками о мокрые колени, я пытаюсь дышать, думать о том, где она может быть. Меня озаряет догадка, что она может быть вышла через парадные двери. Но улица темная и пустая, за исключение одинокого, сгорбленного бездомного вдали, блуждающего между баков с мусором, его фигура черная на фоне туманного света фонаря.
Вздыхая, я сажусь на крыльце, не желая возвращаться в дом.
Реки грязной воды текут по желобу. Дождь становится таким сильным, что капли отскакивают от тротуара. Я сижу на коленях, опустив голову на руки, словно это может унять мою боль. Я сижу, пока не промокаю до нитки. Но не собираюсь двигаться. Не до тех пор, пока вернется Фи.
Черт, она может не вернуться. Потерял ли я ее?
Мысль о том, что она может посчитать, будто я не хочу ее больше, сжимает горло.
– Эй, парень.
Старый бездомный мужчина останавливается передо мной. Его драное пальто, кажется, сохраняет мужчину сухим, хотя вода бусинками покрывает его седые волосы и стекает на румяное лицо.
– Возьми.
Он передает мне чей-то старый зонтик, со сломанной ручкой и свисающей тканью. Он не защитил бы от тумана, не то что от этого дождя. Но он его, и мужчина предлагает его мне.
Я моргаю, глядя на него шокировано и ощущая себя дерьмово, но отвечаю.
– Все в порядке, мужик. Я не могу еще больше промокнуть.
Он хрипло смеется, засовывая зонтик обратно в тележку рядом.
– Это не совсем правда.
– Он кивает на ночное небо.
– Плохая погода пройдет. Всегда проходит.
Мне хочется рассмеяться до слез, но я киваю и тянусь в карман за кошельком. Он смотрит на меня и поднимает руку.
– Не нужно. Не нужно этого. Теперь у меня есть дом.
Я осматриваюсь и знаю, что это ложь. Но гордость - мощная штука, и потому я сую бумажник обратно.
– Хорошего вечера, мистер.
Он молча покидает меня, и капли дождя стучат о тротуар. А я снова сажусь, откидываю голову на входную дверь и закрываю глаза.
Гордость. Я думал, что был чертовски скромным, выше всего этого. Но гордость удерживала меня от того, чтобы пойти за Фи, когда впервые ее увидел. Она удерживала меня от сложных вещей, которые я хочу в жизни, до тех пор, пока они не становились проще. И она заставляла меня набрасываться на кого-то тогда,
Чертова гордость.
– Итан?
Мои веки распахиваются. Фи стоит в нескольких шагах, держа в руках пакет с продуктами. Освещенная газовым фонарем над нашей дверью, ее маленький силуэт обернут в большой желтый плащ. Я схватываюсь на ноги, мои кроссовки скрипят о камень.
– Фи.
– Делаю шаг вперед, моя грудь вздымается.
– Вишенка, мне... Мне жаль. Я не хотел тебя напугать.
– Знаю.
– Все то тупое дерьмо, что я сказал, я просто...
Она тоже делает шаг.
– Тебе не нужно объяснять. Каждый заслуживает того, чтобы в какой-то момент завыть на луну. И у тебя был дерьмовый день. Дерьмовый месяц, точнее.
Мы оба натерпелись, но это не она вошла в режим Халка.
– Мне не следовало громить комнату. Я напугал тебя.
Она хмурится, дождевая вода стекает по ее щекам, словно слезы.
– Меня больше напугало то, что ты считаешь, будто должен прятать свои эмоции.
Я шумно сглатываю и должен сморгнуть капли дождя, чтобы прояснить зрение.
– Что на самом деле тебя беспокоит?
– спрашивает она, когда я ничего не отвечаю.
– Мне понравилось это, - признаюсь натянутым голосом, мои глаза встречаются с ее.
– Разрешить себе не сдерживаться. Освободиться от давления, которое я чувствовал, кажется, вечность.
Она слегка улыбается мне.
– Нормально злиться или быть расстроенным, знаешь ли. Если все это и научило меня чему-то, то тому, что мы не можем планировать жизнь. Она просто идет своим чередом. Если ты слишком сдерживаешься, то можешь сломаться. И даже если не хочешь, чтобы тебя увидели сломленным, Итан.
У меня нет слов, чтобы объяснить неистовый ужас, когда осознал, что она ушла. Если потеря контроля над собой означает потерю ее, я буду держаться так крепко, как только могу. Потому что без нее, я в любом случае сломаюсь.
– Быть с тобой. Любить тебя... Ты заставляешь меня чувствовать все.
Еще один шаг, и она находится на расстоянии протянутой руки.
– И это плохо?
– Нет. Я был оцепеневшим до тебя. Я хочу чувствовать. Просто... Не хочу тебя пугать. Я рассердился, и ты ушла. Я подумал...
– Мое дыхание перехватывает.
– Ты ушла.
Зеленые глаза глядят на меня сквозь мокрые слипшиеся ресницы.
– Мне нужен был воздух. Нужно было освежиться.
– Ты не позволила мне закончить. Если ты уйдешь, я последую за тобой. Я всегда буду следовать за тобой.
– Знаю. На самом деле, я рассчитываю на это. Но я больше не стану убегать. Ты застрял со мной, Большой Парень.
Она поднимает руку, показывая принесенный пакет.
– Я просто подумала, что захвачу тебе немного гамбо. Здесь холодно и дождливо, а ты же любишь гамбо...
– Я обнимаю ее и притягиваю ближе. Мои губы отыскивают ее, холодные и мокрые, но идеальные. Я проскальзываю языком в ее теплый рот, ощущая вкус дождя и Фи. Накрываю ее щеки ладонями, пытаясь согреть кожу Фи, и целую, пока могу дышать.