Страж государя
Шрифт:
Егор, за сутки перед отъездом пожалованный званием генерал-майора, ехал в царской карете — вместе с Петром и его сыном Алексеем. Кучером царским являлся поручик Алёшка Бровкин, компанию ему (вместо простых солдат) составляли два подполковника: Андрюшка Соколов — батальонный командир Преображенского полка и Василий Волков — Егоров заместитель по делам охранным.
За каретой следовал возок попроще, в котором располагался царский повар Антоха, он же — специалист по всяким ядам и противоядиям. Антоху сопровождали две низенькие и смешные китайские собачки, надрессированные по запаху определять
Егор всегда помнил, что, несмотря на всё многообразие чинов и обязанностей, свалившихся на его голову (постоянный член Высшего Государственного Совета, генерал-майор, командир полка Преображенского, дворянин, помещик, глава семейства, фабрикант, поставщик продовольствия и прочего для армейских нужд, начальник оружейной лаборатории, Великий Посол), он, прежде всего, царёв охранитель, обязанный тщательно и вдумчиво оберегать жизнь и здоровье Петра, государя российского.
Алексей Петрович, устав от созерцания через окошки каретные нехитрых российских пейзажей, наконец, угомонился и уснул, пристроив свою курчавую голову на отцовских костистых и угловатых коленях.
— Я тут Указ издал ещё один, перед самым отъездом, — хмуро сообщил Пётр, ласково разглаживая своей большой ладонью тёмно-каштановые волосы сына. — Про то, чтобы Евдокию, мать Алёшкину, в монастырь сослали — на вечные времена. Дура она набитая, ничего не понимает в жизни: лишь бы пошлую лесть выслушивать да гордыней упиваться собственной… Что, Алексашка, не одобряешь, небось?
— Твоя воля, государь! — нейтрально вздохнул Егор, прекрасно понимая, что царь завёл этот разговор совсем не просто так. — Твоя воля…
Помолчали несколько минут.
— А что, если мне жениться на Анне Монс? Царицей её сделать — российской, полноправной? — негромко и вкрадчиво спросил Пётр. — А что тут такого? Женщина она красивая, неглупая, обученная политесу, вона — мажордома завела у себя, слуг ливрейных… Не, а что делать, если твой доктор Жабо мне запрещает с женщинами русскими в связь вступать серьёзную, плотскую? Царю быть неженатым — не по-людски это, народ не поймёт… Опять же, Алексею нужен надзор материнский. Сестра Наташка — молодец у меня, да не то это совсем. А Аннушка Монс умна, она всё правильно делать будет… Как думаешь, охранитель верный? Или что знаешь нехорошее про Анну? Тогда говори, не молчи! Что, путается постоянно — с мужиками всякими? Так не беда то! Станет настоящей, законной царицей — сразу перестанет путаться: под страхом дыбы и топора!
— Прав ты, государь! — Егор начал издалека. — Нет в том беды большой, что Анна Монс, когда ты бываешь в отъездах долгих, знается с мужчинами другими… Она же — не жена венчанная тебе, в конце-то концов. Действительно, поправимо это. Но вот только одно смущает меня сильно…
— Говори же, сукин кот, не тяни жилы! — злым шёпотом, чтобы не разбудить сына, приказал Пётр.
— Вот эти тёплые отношения её — с саксонским посланником Кенигсеком… Одно дело — утехи плотские скоротечные, а тут серьёзно всё. Так и до государственной измены недалеко, шаг всего один…
— Да, это дело меняет! — подумав с минуту, невесело изрёк царь. — Мне не нужна жена, замешанная в дела политические,
Совсем не хотел Егор говорить на эту тему, берёг своё знание о Марте Скавронской — как туза заветного, козырного, но почувствовал — на уровне подсознания, что надо сейчас шепнуть Петру хоть что-нибудь позитивное, пока тот не наделал всяких глупостей.
— Есть, мин херц, некоторые успехи! — улыбнулся скупо, но при этом — чуть загадочно.
— Ну? Подробнее давай! Быстро! А то в морду получишь! — Царь окончательно перешёл на шёпот, почувствовав, что спящий Алексей беспокойно заворочался.
Егор тоже заговорил — едва слышно:
— Александра, жена моя, рисует здорово парсуны и картины разные. Виды природные, цветы, лошадей и птиц, лица человеческие. Так вот, Санька — с моих слов, нарисовала портрет той странной особы. Лицо только — без прочих разных прелестей, обнажённых тогда… Показывал я тот портрет самым разным людям: своим сотрудникам, купцам русским и иноземным, офицерам, генералам и адмиралам, поступившим к нам на службу из стран европейских. Некоторые из них сказали, что видели девушку похожую…
Санька действительно нарисовала портрет Марты (будущей Екатерины Первой), а вот всё остальное Егор уже присочинил — самым бессовестным образом.
— Кто она? Где живёт? — Пётр нетерпеливо заблестел глазами.
— Вот здесь — не всё понятно до конца! — импровизируя, Егор — словно бы в нешуточной задумчивости — наморщил свой лоб. — Одни говорят, что особа сия — графиня Саксонская, и лет ей сейчас — уже далеко за сорок. — Пётр помрачнел и нахмурился. — Другие утверждают, что это — шведская мещаночка, тоже не молоденькая уже, живёт где-то под городом Стокгольмом…
— Тот ещё вариант! — прокомментировал царь.
— Ещё купчик один, что некоторые дела торговые имеет с Лифляндией, утверждает, что девицу эту Мартой зовут, видел он её в тамошней крепости Мариенбурге, что выстроена на большом озёрном острове.
— А этой барышне сколько будет годков? — с надеждой спросил Пётр.
— Пятнадцать, может, шестнадцать, она простая служанка в доме пастора тамошнего, католического.
— Это уже интереснее! Послал человека в Мариенбург?
— Нет ещё, мин херц! — Егор решил, что дальше врать не имеет никакого смысла.
— Почему?
— Мариенбург сей сейчас шведами занят. Туда надо обязательно иноземца посылать, или нашего человека, но языки всякие знающего, с корнями заграничными. При этом — шустрого, сообразительного, понимающего, умеющего язык держать за зубами… Дело это — зело щекотливое, мин херц!
— Есть такой человек! — тут же радостно заявил Пётр. — А зовут его…
— Яков Брюс его зовут! — невежливо перебил царя Егор. — Так Яшка-то наш ещё не приехал из Европы. Вот Пётр Алексеевич, я и решил — подождать немного. Вернёмся из этого Константинополя, сразу же и пошлём полковника Брюса аккуратно выкрасть ту Марту Скавронскую и тайно доставить её в Москву…