Страж могил
Шрифт:
А сами ушли.
Некроманты успели подготовиться к нападению. Защитники Кладбища не смогли застать их врасплох.
22
Огерт ожил.
Он шевельнулся, приподнялся, моргнул несколько раз – взгляд его стал осмысленным.
– Ближе к воротам, – проговорил некромант хрипло, и Гиз наклонился к нему, не вполне понимая, о чем толкует товарищ.
– Что?
– Надо подойти ближе к воротам… Мы должны успеть… Будет мало времени…
– О чем
– Иди! – Огерт схватил охотника за запястье, крепко сжал, встряхнул. – К воротам! Как можно ближе!..
Они стояли вместе со всем обозом, в стороне от дороги, примерно в двухстах шагах от кладбищенских ворот. Возницы, большей частью недавние крестьяне, оставили повозки, разделились на несколько групп. Они уже освоились – беседовали громко, делились провизией, передавали по кругу латунную фляжку с горячительным пойлом, кто-то пытался развести костер. Они были знакомы достаточно давно, им было о чем потолковать, что обсудить. На чужаков – солдат, охранников, прибившихся к обозу незнакомцев – внимания не обращали. Разве только посматривали искоса.
А дождь не стихал, все сыпал, шумел, скрадывая все звуки, сужая видимое пространство. И возницы, вроде бы, совсем забыли о том, что неподалеку идет сражение, что опасный враг в любой момент может оказаться рядом…
– К воротам, так к воротам, – недовольно пробормотал Гиз и выдернул руку из цепких холодных пальцев Огерта.
– Не выпускай вожжи, – пробормотал некромант, откидываясь назад. Глаза его вновь помутнели. – Будь начеку…
23
Стрелы прилетели с трех сторон.
Черные тяжелые стрелы с широким оперением, с вытянутыми наконечниками.
Они рухнули с высоты в самую гущу сражающихся, сбивая с ног людей и не причиняя вреда мертвецам.
Из яблоневых садов, ломая изгороди, тремя ровными коробками выступили одетые в броню мертвяки, вооруженные огромными двуручными мечами, и зашагали мерно вниз по склону, направляясь на поле боя.
Черные всадники на тонконогих раздувшихся жеребцах вымахнули из ложбинки, поднялись на дыбы, взвыли протяжно – и не ясно было, кто это кричит, мертвые скакуны или же мертвые наездники.
Из ямы, заваленной хворостом, выбрался великан артх, выпрямился во весь рост, ударил себя кулачищами в грудь, зарычал утробно. С корнем вырвал молодой дубок, растущий рядом, в три движения ободрал ветки, оставив лишь узловатое корневище. Качнулся, шагнул вперед, помахивая только что изготовленной дубиной, ворочая приплюснутой головой, высматривая врага.
Скользнули в траве серые волчьи спины. У вожака – железная пасть, словно медвежий капкан…
За дождем шевелились тени. Целое сонмище теней. Неясные силуэты возникали словно из ниоткуда – то ли сваливались с неба, то ли появлялись из-под земли.
И нечто огромное медленно двигалось в тумане, отвратительно
Первыми не выдержали ополченцы. Дрогнули, сдали назад. И побежали – те, что могли бежать, те, кто сумел выбраться из толкотни сечи.
А мертвяки все прибывали.
Подчиняясь дару некромантов, выполняя их волю, поднялись с земли погибшие воины, подобрали оружие, снова вступили в бой – на этот раз на стороне нежити. И уже не разобрать было в тесном побоище, кто здесь свой, кто чужой. Перемешались ряды сражающихся.
И теперь все люди хотели одного – выбраться из безумной битвы, спастись, очутиться в крепости, за прочными стенами Кладбища…
Сражение проиграно – сейчас это понимали все.
Но война еще только началась – на это надеялись многие…
В самом центре людского моря отчаянно бился полководец Вомор. Он потерял коня и копье, его круглый щит лопнул от многочисленных ударов, а доспехи были иссечены мечами врагов. Рядом с предводителем сражались его верные товарищи, его старые друзья. Они еще сдерживали напирающих мертвяков, рубили им головы, отсекали конечности, но сил у бойцов оставалось все меньше, и все тяжелели мечи…
Полководец Вомор опустил клинок.
Впервые в своей жизни он шагнул за спины друзей, укрылся за верными людьми.
Левая рука его сорвала с пояса помятую медную трубу, свернутую в кольцо.
Впервые в жизни во время сражения полководец Вомор поднес к губам костяной мундштук, ощутил его горький вкус.
Он набрал в легкие тошнотворный воздух, зажмурился.
И свившийся рог ожил в руке полководца, задрожал, заревел, наполнившись его мощным дыханием.
На поле битвы прозвучал сигнал к отступлению…
24
– Что это? – насторожилась вдруг Нелти. Она села, повернувшись лицом в сторону, где сейчас, наверное, шло сражение. Слепые глаза ее были широко открыты. – Что за звук?
– О чем ты, сестра? – Гиз слышал лишь шум дождя.
– Словно далекий гром рокочет…. – неуверенно прошептала собирательница. – Будто огромный зверь ревет…
– Они отступают, – негромко сказал Огерт, и в бездушном голосе некроманта Гизу послышались нотки удовлетворения.
Огерт – предатель?..
Охотник посмотрел на старого друга. Поколебавшись, спросил негромко:
– На чьей ты стороне, брат?
Огерт не ответил. Возможно, просто не услышал вопрос. Он все лежал на спине, не шевелясь, невидящим взглядом уставившись в серое небо. И дышал тяжело, трудно, превращая в лед капли, бьющие его по губам.
– С кем ты сейчас? – Гиз наклонился к некроманту, схватил его за плечи, встряхнул. – Кто ты?!.
Лицо некроманта перекосилось. Мутный взгляд чуть просветлел.
– Не мешай ему, – неожиданно попросила Нелти, взяв охотника за руку.