Страж перевала (сборник)
Шрифт:
Собрание набирало обороты словно электромясорубка. Едва возникала заминка, Цветков подбрасывал новую фамилию. Ополовинили бюро охраны природы, прошлись по вентиляционной группе (Зозулевич, впрочем, уцелел), заглянули в группу конструкторов. Всего получилось семь жертв.
— А если захочет подать заявление товарищ Рак–Миропольский, — подвел итоги Цветков, — то администрация возражать не станет.
— Да нет, я пока обожду… — зевнул молодой специалист. — Вот годика через два…
— Годика через два с тобой другой разговор будет! — рявкнул благостно молчавший Паскалов, и на том собрание закончилось.
Домой Виктор Андреевич вернулся смурной и, не переодевшись, уселся перед
Понимая умом несерьезность подобных фантазий, Виктор Андреевич гнал их, пытался вызвать в памяти образ Тургора, но тот отгородился глухой стеной и не пускал. Очевидно, Виктану удалось исчезнуть из темницы, и сейчас его не было нигде, и, значит, Тургор был закрыт для страдающего Виктора Андреевича.
В прихожей раздался звонок — Таисия обычно звонила в дверь, хотя у нее был свой ключ. Виктор Андреевич вернулся в кресло.
«И не поинтересуется, как дела», — обижено подумал он и тут же ужаснулся мысли, что Таисия могла спросить его о работе, и ему пришлось бы отвечать.
Из кухни потянуло борщом. Слева под ребрами заболело сильнее.
«Подохну — никто и не заметит», — резюмировал Виктор Андреевич.
— Обедать иди, — позвала Таисия.
После тарелки борща в груди отпустило, жизнь уже не казалась столь ужасной. В конце концов, увольняют его еще не завтра, а в худшем случае, через месяц, и компенсация при увольнении по сокращению за два месяца выплачивается, и стаж не прерывается. За это время он что–нибудь придумает, устроится на другую работу — энергетики везде нужны — сделает свое изобретение и внедрять его будет не здесь, а на новом месте, в каком–нибудь совместном предприятии. И запатентует на свое имя — так теперь можно. Приглашения пойдут от инофирм, зарубежные поездки, дома компьютер и видеомагнитофон. А на бывшем его заводе все останется по старинке, прогорят они со своей арендой и разорятся. Светочка Соловкова, безработная, придет в слезах в его кабинет (а он уже будет президентом фирмы), и он ей скажет…
— Ты меня совсем не слушаешь! — голос Таисии вернул Виктора Андреевича на кухню.
— Слушаю, Тасечка, — сказал Виктор Андреевич.
— Я спрашиваю, на что мы жить будем? — повторила Таисия.
«Неужели кто–то успел ей сказать?» — с тоской подумал Виктор Андреевич и на всякий случай ответил уклончиво:
— Как–нибудь выкрутимся.
— Ты все успокаиваешь, а выкручиваться приходится мне, — обиделась Таисия. — Ты хоть знаешь, сколько сейчас картошка стоит? Твоей зарплаты теперь только на папиросы хватит. Мясо на рынке уже сорок рублей и еще будет дорожать.
«Не знает», — понял Виктор Андреевич и сказал:
— Так это на рынке.
— А ты купи в магазине. Три часа отстоишь, а ничего не получишь. Да и в магазинах будет дороже. Писали уже. Вот я и спрашиваю: на что жить будем?
«Ну что прицепилась?..» — тосковал Виктор Андреевич, решив от греха отмалчиваться.
— Алеше посылку надо бы собрать, и перевод, а из каких денег? долбила Таисия. — У Риты день рождения скоро, что дарить будем, ты подумал? В магазинах нет ничего. У нас тоже юбилей близится, пора подумать, кого звать. На ресторан денег нет, значит — дома. Но и дома приличный стол рублей в четыреста обойдется, а то и больше… — лицо Таисии вдруг смягчилось, осталась лишь неистребимая морщинка поперек лба, — Витек, — сказала Таисия совсем тихо, — а ведь тридцать лет вместе живем. Вся жизнь…
Виктор Андреевич обнял за плечи прижавшуюся к нему Таисию. Он вообще любил свою жену, хотя привычка,
— До чего же обидно, — сказала Таисия. — Жизнь прошла, а как — я и не заметила. Сначала, студентами, думали, вот будем зарабатывать, начнется настоящая жизнь, потом ждали, что дети подрастут, что зарплату прибавят… Теперь и ждать нечего, а жизнь еще не начиналась.
«Сейчас снова о деньгах заговорит», — догадливо подумал Виктор Андреевич.
— …нигде не были, ничего в жизни яркого не случалось…
«Как же не случалось, — мысленно возразил Виктор Андреевич, — у тебя, может, и не случалось, а у меня все было. Меня Тургор ждет, там люди гибнут, а она…»
Его уже начинал тяготить этот разговор, с небольшими вариациями происходивший каждый день. Виктор Андреевич мог предсказать его полностью, со всеми изгибами, он знал, как будет меняться настроение Таисии, как от лирических признаний она перейдет к жалобам и упрекам. До скандалов, впрочем, доходило крайне редко, чаще, вспомнив о делах, Таисия принималась за хозяйство, а его оставляла в покое. Надо было лишь отмолчаться, но не демонстративно, а как бы и отвечая, но ничего не говоря. Но сегодня лавировать было трудно — мешали неприятности на работе, которые никак не удавалось выбросить из головы, и все более настойчиво звал к себе вновь проявившийся Тургор. Никогда еще дела не обстояли так страшно, впервые угрозе подвергалась вся страна, и ближе к вечеру эта реальная опасность начинала тревожить Виктора Андреевича сильнее, чем причитания жены. Он видел, что Тургор открылся для него, но не мог сосредоточиться, чтобы уйти туда.
— …все годы не то чтобы съездить куда или купить что–нибудь, бубнила Таисия, — а еле концы с концами сводим. Надоело копейки считать. Другие как–то устраиваются, тысячами ворочают, а мы с тобой…
— Я не кооператор и не вор, — привычно возразил Виктор Андреевич.
— В кооперативах теперь денег не зарабатывают, а только налоги платят. Нормальные люди деньги делают неофициально. Ты знаешь, сколько сейчас стоит изготовить качественный чертеж какому–нибудь дипломнику?
— Я откуда знаю?.. Рублей двадцать пять, — предположил Виктор Андреевич. — Смотря по насыщенности…
— А вдвое больше не хочешь? — торжествуя, спросила Таисия.
— Где ее достать, эту халтуру, — законно возразил муж.
— Я достала, — Таисия протерла стол и выложила перед ошарашенным Виктором Андреевичем толстую папку. — Вот, надо сделать восемь контрастных чертежей. В лист. Сделаем — как раз хватит на праздник.
«Опять все на меня сваливается», — обреченно подумал Виктор Андреевич.
Таисия раскатала на столе рулон ватмана.
— Ты хотя бы начни, — сказала она, — расчерти форматы. Я потом тоже подойду, а сейчас — никак, у меня белье вчера замочено, простирать надо, а то затухнет.
Таисия исчезла в ванной. Виктор Андреевич подошел к столу, провел пальцами по хирургической белизне ватмана.
«На работе полный день ишачишь, дома снова запрягают, — тяжело подумал он, — и главное, ведь это никому не нужно, и так с голоду не помрем… и вообще, не настоящее все это, пустое, фальшивое.»
Ждущий помощи Тургор с неудержимой силой звал к себе.
Виктор Андреевич прошел в комнату, стащил с кровати покрывало, медленно, словно лунатик начал раздеваться. Скрипнула дверь, в комнату, держа на весу мыльные руки, вошла Таисия.