Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Ну, удачи тебе, незнакомец. — Я сделал шаг назад.
Пятясь, вышел из конюшни и постарался поскорее уйти с простреливаемого пространства, на случай если конокрад все-таки передумает расходиться мирно.
Он выехал верхом через минуту, озираясь по сторонам и держа арбалет наготове, но не заметил меня, стоявшего в густом мраке. Возле ворот околачивалось Пугало. Надо сказать, оно только и ждало намека, чтобы разобраться в этой щекотливой ситуации, но я не дал ему повода проверить остроту серпа. Одушевленный — не тот, кого стоит спускать на каждого, кто перешел мне дорогу. Со времен Морова Пугало достаточно
Оно было явно разочаровано моим решением.
— Хочешь помочь, убей демона. А лучше сразу двух, — сказал я, проходя мимо.
Соломенная голова пропустил мое предложение мимо ушей, отвернулся и побрел по улице, довольно быстро скрывшись в снежной круговерти и вновь разыгравшемся ветре.
Когда я вошел на постоялый двор, меня накрыла волна теплого воздуха, кто-то все же разжег погасший камин, и я понял, насколько холодно на улице.
У окна лежал труп ребенка, накрытый сорванной занавеской. Старуха-фермерша сидела за столом, глядя в одну точку. Львенок о чем-то тихо переговаривался со студентом, и за их разговором напряженно следил Проповедник. Пилигрим беззвучно плакал, блондинка с молитвенником испуганно жалась к своему единственному телохранителю, а хозяин постоялого двора орал из кладовки молитву, требуя ангелов снизойти и спасти его от адских исчадий.
— Студент хочет убраться с нами, старина, — сообщил мне Львенок.
— Ничего не выйдет. Твою лошадь увели уже давно. Мою только что, и буран вновь усиливается. — Я расстегнул меховую куртку.
— Проклятье! Какие идеи?
— Ты рассказал его высокопреосвященству о проблеме?
— Мое имя Хендрик Сельдни. Титуловать меня кардиналом несколько преждевременно.
— Сельдни из Варлоу или Лейга? — как бы между прочим поинтересовался Львенок.
— Лейг.
Я слышал об этом роде. Богатые землевладельцы из одного Гестанского княжества. Что же — если у них действительно столько денег, сколько говорят, то у парня будет куда менее сложная дорога на вершину Церкви, чем я думал.
— Ясно. Да, он в курсе адских гостей, пожаловавших в город.
— Вот что, господин Сельдни. Помогите и себе, и нам. Берите свою, точнее, уже господина дер Клюра книгу и начинайте искать. Меня интересует в атласе информация о демонах.
— Разумеется, я это сделаю. Но, как вы понимаете, здесь больше фольклора, чем научных исследований.
— В народных сказках много правды, — поддержал меня Львенок.
— Даже если и так, то ад, как говорят теологи и богословы, огромен. И каждый его предел, уровень и сегмент населяют разные демоны. В этой книге описаны те, кто живет сразу за адскими вратами.
— То, что нужно. Один из них, судя по всему, как раз оттуда, коли уж он ловит беглецов из пекла.
— Хорошо. Я займусь этим прямо сейчас. Как он выглядел?
— Львенок, опиши ему. Проповедник, надо поговорить.
Студент озадаченным взглядом посмотрел на «пустое» место, к которому я обратился, а мы с Проповедником отошли к стойке, где сейчас никого не было.
— Заткнется он когда-нибудь? — довольно раздраженно произнес старый пеликан.
Я понял, что он о хозяине постоялого двора, который визгливо кричал молитвы из запертой кладовки.
— Молитва нам сейчас не помешает.
— Да. Но только для этого нужна правильная,
— Рассказывай.
Его передернуло:
— Это обязательно? Я даже вспоминать не хочу. Дева Мария, благодарю тебя за то, что я увидел этот ужас, когда уже был мертвым, иначе бы я точно умер сегодня еще раз. В церкви битком было народу, служба в самом разгаре, и тут прямо в толпе полыхнуло адское пламя. Все, кто находился близко от него, превратились в головешки. А потом появилось исчадие ада. — Он мелко перекрестился, затем подумал и сплюнул через плечо. — Люди, даже если они уже мертвые, не должны видеть чудовищ, Людвиг. Эта жаба… она воистину создание самого Сатаны. Хватала всех, кто подвернется под ее лапы, откусывала головы, а два десятка темных душ, что ей служили, бросались точно цепные псы и рвали прихожан на куски. Убежать удалось немногим.
Я посмотрел на бледные лица выживших. Они избегали смотреть друг на друга и сидели в какой-то прострации, не веря в случившееся.
— Как ты думаешь, сколько человек уцелело?
Проповедник нахмурил лоб:
— Там был такой хаос… Спаслись лишь те, кто стояли рядом с дверьми. В основном чужаки да приезжие. Горожане заняли лучшие места возле алтаря.
— Это объясняет, почему уцелевших с постоялого двора не так уж и мало.
Он вновь прислушался к воплям хозяина, теперь требовавшего прощения для всех сынов божьих.
— Попроси его заткнуться.
— Проповедник, прояви терпимость. Разве не этому учит библия? Не только ты один имеешь право коверкать молитвы и делать из них фривольные песенки. Не обращай на него внимания. Лучше скажи, чем ты можешь нам помочь?
— Я не смогу освятить церковную землю, если ты об этом.
— Но ты можешь освятить воду. Как тогда, когда я столкнулся с визаганом. Да и у твоей молитвы, когда ты не валяешь дурака, есть сила.
Он рассеянно стер кровь:
— Моя молитва для демона все равно что для дракона укус комара. Воду освятить я могу. Но, к сожалению, немного. Максимум стакан. Если получится.
Я перелез через стойку, нашел за ней пивные кружки, черпанул воды из стоявшего тут же жестяного ведра и поставил перед Проповедником:
— Тогда ради нашего спасения займись делом.
Он придвинулся ко мне:
— Не подумай, что я паникую, но тебе не кажется, что без нормального инквизитора здесь не обойтись?
— Проповедник, что ты хочешь от меня услышать? Я, к сожалению, не могу нарисовать пентаграмму, а затем вызвать в нее отца Марта, чтобы тот разобрался с проблемой.
Старый пеликан печально вздохнул:
— Хорошо. Я освящу воду.
— А потом сделаешь для меня еще кое-что. Сердцебиение ты ведь слышишь?
Он кивнул.
— Хорошо. Сначала проверишь всех, кто сейчас на постоялом дворе. Бьется ли у них сердце.
— И женщин?
— Всех.
— Ну, сердце красотки я послушаю, а вот старуху… как-то это не по-божес… — Он заткнулся, увидев мой взгляд, и покладисто сказал: — Сделаю.
— Если с ними все нормально, ты предельно быстро обойдешь город.
Проповедник простонал: