Стража Реальности

Евтушенко Алексей Анатольевич

Маша, Никита и Влад переглянулись.

– Я тоже ловкая, – сообщила Маша.

– Ты – женщина, – сказал Женька.

– И что? – недобро прищурилась Маша.

– Не то, что ты подумала, – сказал Женька. – При всех твоих достоинствах, я служил в армии. Извини.

– Не ты один, – сказал Никита.

– Но я-то как раз в разведке…

– А я в погранвойсках. И что?

– Так, парни, – вмешался Влад. – Раз уж пошел такой разговор, то позвольте мне, как старшему здесь по всем статьям. Женя прав. Идти на разведку нужно одному. Вот и пойдет. Исходя из того, что он инициатор. И прочих

факторов.

– Это каких, например? – хмуро осведомился Никита.

– Например, факторов силы и ловкости, – объяснил Борисов. – Как уже и было сказано. Ты сильнее, значит, тебе и оставаться защищать женщин и стариков. В случае чего.

– Что-то не вижу я здесь стариков, – буркнул Никита.

– Мне лучше знать, – сказал Влад.

– Или вытаскивать Женьку придется, – добавила Маша, подумав. – Опять же в случае чего.

– Крепкий аргумент, – сказал Женька. – Он же фактор. Мне вытащить Никиту будет проблематично.

– Черт с тобой, – не выдержал Никита. – Лезь. Подчиняюсь.

– Правильно делаешь, – сказал Влад. – Значит, так, товарищ Аничкин, даю вам десять минут. Это в одну сторону. Если за это время труба не кончится, поворачивай обратно. Если обнаружишь конец трубы раньше, дай знать голосом, быстро осмотрись и, опять же, возвращайся. Вопросы?

Вопросов больше не было ни у кого, и вскоре Женька с «вальтером» в правой руке, оставив рюкзак на попечение товарищей, скрылся в круглом отверстии.

Ползти по трубе – не самый приятный род занятий для человека, и Женькины колени и локти протестующе заныли уже через несколько минут интенсивной работы.

«Хорошо еще поверхность изнутри хоть и гладкая, но не отполированная, – думал разведчик, медленно и упорно продвигаясь вперед, – и свет все ярче с каждым метром. Значит, есть надежда, что другой конец не очень далеко. В пределах отведенного времени».

Свет и в самом деле становился ярче, но труба шла зигзагом, и поэтому разглядеть, далеко ли ее конец, сразу не получалось. Но Женька все-таки его увидел, когда вскоре попал на прямой участок. До круглого яркого пятна оставалось не более десяти метров, которые разведчик преодолел уже никуда не торопясь, и, достигнув края, прежде чем выглянуть наружу, повернул, как мог, назад голову и крикнул во тьму:

– Зде-есь!!

– Жде-ом!! – тут же заорал в ответ с другого конца Никита.

– О! – посмотрел на часы Влад. – Добрался. Уже хорошо. Я боялся, что времени может потребоваться гораздо больше.

– Все боялись, – сказал Никита. – Все-таки паршивая это штука – ждать, когда другие действуют.

– Особенно в молодости, – подтвердил Борисов. – С возрастом к этому привыкаешь.

– Просто вы, мужчины, плохо умеете терпеть, – доверительно сообщила Маша. – Природа у вас такая… нетерпеливая.

Мужчины одновременно и скептически хмыкнули, но промолчали.

Прошло еще четверть часа, и наконец в трубе показался Женька. То есть сначала показались его ноги, потому что разведчик возвращался в исходную точку на манер рака, двигаясь задом наперед – развернуться в трубе не было никакой возможности.

– Выход там есть, – сообщил он, когда полностью выбрался наружу и чуть отдышался. – И не очень далеко. Но… – Женька умолк и стволом «вальтера» задумчиво почесал

висок.

– Убери оружие, – негромко посоветовал Никита.

– Что? А, да… – Женька сунул пистолет в подмышечную кобуру. – В общем, там какое-то освещенное искусственным светом помещение, из которого, в свою очередь, тоже нужно выбираться.

– Почему? – поинтересовалась Маша.

– Потому что в нем нет ничего интересного или полезного. Пустое оно.

– И как из него выбраться? – поинтересовался Влад.

– Э… оно похоже на вертикальную шахту, – показал руками Женька. – Высокая такая шахта. Но там есть нечто вроде спирального пандуса, по которому, думаю, можно подняться до самого верха. Где, надеюсь, и обнаружится искомый выход. Или не обнаружится.

– Думаешь… – повторил Никита. – То есть ты из трубы не вылезал? То-то я смотрю – раком назад вернулся.

– Боялся, что обратно не влезу, – объяснил Женька. – Там до пола метра два.

– Значит, передвигаться лучше всего ногами вперед, – решил Борисов. – Чтобы спрыгивать, а не падать. Ну что, молодежь, готовы?

– Мы-то готовы, – сказал Никита. – А вы?

– Надеюсь, – машинально поправил ремень на животе архивариус. – Эх, староват я уже для таких упражнений… Ладно. Первым тогда ползет Женя, потом ты, Никита, Маша, и я замыкаю. Будете меня ловить.

Глава 17

Патруль и Стража. Снова бежать

Разум-инструкция, чувство-интуиция. Единство и борьба противоположностей. Лед и виски в одном стакане. И вечный непрерывный выбор – чего больше на этот раз? Или поровну? Или все-таки инструкция, потому что потом ответственность превращается всего лишь в скучные буквы параграфов?

Я молча смотрел в серые глаза Марты и не видел в них, честно сказать, особых переживаний по поводу того, что ее часто в этой жизни обманывали, как она только что мне сказала. Мне уже не в первый раз пришла в голову мысль, что эта девушка совсем не похожа на проститутку. Или будем говорить так: она мало похожа на тех проституток, что я встречал в своей жизни. И главное, что ее отличает – это именно глаза. У «жриц любви» глаза или не на месте, беспокойные, или просто тусклые, отрешенные. У Марты же взгляд другой совсем. Молодой, цепкий. С веселой искоркой. Вот и сейчас. Задала каверзный вопрос, закурила спокойненько и ждет ответа, пуская дым к потолку. Кто я такой… Надо же. Эх, гори ты огнем, инструкция, воспользуемся интуицией. В конце концов, я – Стражник, а не разведчик на вражеской территории, хотя между нашими профессиями и много общего. Что ж, попробуем.

Я налил себе водки, выпил, отправил вслед за ней соленый груздь, не торопясь, закурил и спросил:

– А тебе не все равно, кто я?

– Как мне может быть все равно, если мы с тобой уже второй день вместе и ты со мной в Крым собрался? – нахмурилась она. – Или ты думаешь, что у девушек моей профессии вовсе какой бы то ни было разбор отсутствует? Плати хрусты, а на остальное плевать, все снесем, на все согласны?

– Ну… в какой-то мере и это тоже, наверное, – признался я. – Но, повторяю, я не очень понимаю в девушках и женщинах вообще и в девушках твоей профессии в частности. Бог его знает, что у вас на уме, загадочный вы, женщины, народ.