Страждущий веры
Шрифт:
Пересмешница сверкала глазами на опушке. Готовилась. Я поднялась, разминая мышцы со сна, нападать не торопилась.
«Пускай начинает», — шептал в голове Микаш, притаившийся на другой стороне поляны. Я перекладывала меч из руки в руку и кусала губы. Ну когда же? От ожидания сводили мышцы.
Я не выдержала и сделала шаг вперёд. Пересмешница тоже. Подражала мне до самой мелкой детали. Я замахнулась, и она. Я пошла на сближение, и она. Посмотрим, подставится ли она под клинок. О, нет, не так-то проста оказалась. Как
Это был славный бой. Стремительный. Настоящий. Ярость Микаша окутывала меня, делая удары настолько мощными, что можно было с лёгкостью перерубить полено. Его чутьё безошибочно подсказывало, когда увёртываться и когда наносить удар. Что-то, что я так и не смогла познать, вело меня, не позволяло отступить. Мы кружили по поляне, то скрещивая клинки, то уходя от ударов. Во мне разгоралась ярость. Я хотела убить эту тварь. Любой ценой. Потому что в ней было всё то, что я в себе ненавидела: глупость, тщеславие, зависть, злопамятность, неспособность любить и понимать любовь.
«Осторожней!» — предупредил Микаш.
Я отшатнулась. Между мной и пересмешницей сверкнула молния. Мы снова сошлись. Она замахивалась намного яростней. Хаотично. Я едва успевала отводить от себя клинок. Запыхалась.
Нет, я не сдамся! Это она виновата! Виновата во всём! Она ослепила Микаша, она его сломала. Она втаптывала его чувства в грязь так долго. Ненавижу!
«Берегись! — пробился сквозь стук в висках его голос. — Уходи влево!»
Вспышка сверкнула в пяди от меня. Если бы не зажмурилась, точно ослепла бы.
Снова схватка. Ноги не выдерживали такой ритм. Микаш был неправ: опыт — ещё не все, но я должна, иначе...
«Не думай о поражении! Двигайся!»
Я старалась изо всех сил. Не подвести. Он так на меня надеялся. А я... это я!
«Не-е-ет!» — его крик хлестнул по ушам раньше, чем я поняла, в чём дело.
Пересмешница всё-таки не была мной. Вывернулась. Подсекла мне ноги. С треском вспыхнула молния и ударила невидимой волной. Я опрокинулась на спину. Пересмешница поставила сапог мне на грудь и заглянула в глаза:
— Нельзя победить себя, глупая. Без ненавистной тёмной стороны ты не протянешь и дня, — остриё моего собственного меча нацелилось мне в грудь, точь-в-точь как в старой сказке. Я зажмурилась.
«Нет! Продолжай смотреть!» — прорвался сквозь отчаяние голос Микаша.
Я заставила себя взглянуть в глаза смерти. Засвистел воздух. Пересмешница оборачивалась медленней улитки. Чёрная тень накрыла её. Микаш! Он напал на неё со спины — она едва успела парировать. Они затанцевали по поляне, как прежде мы, только стремительней, как два стальных вихря. Удары сыпались так быстро, что я не успевала их заметить. Каким образом он дерётся даже лучше зрячего?
«Смотри! Не упускай нас из виду! Не разрывай
Я смотрела. Единственное, что я могла сделать для него. Пересмешница утягивала его дальше. Я ползла за ними. Я должна загладить свою вину. Из-за моей чёрствости Микаш стал жертвой, это я его ослепила. Я...
Я едва не пропустила, как Микаш задел её бок и поверг на землю.
Я поднялась и поковыляла к ним. Быстрее!
— Ты не можешь убить свою возлюбленную! — шептала пересмешница, безумно улыбаясь бескровными губами. — Я лучше её. Я умею любить. Я знаю, чего ты хочешь.
— Да? — Микаш сорвал со своего лица повязку и усмехнулся. Как раньше! Аж сердце защемило. — Ну так знай: мне не нужна подделка.
Он вонзил меч в грудь пересмешницы и с хрустом провернул. Демон засипел, его облик пошёл рябью. Через мгновение на земле лежала лысая тварь с гладкой, будто вылепленной из глины кожей. Тело продолговатое и узкое, лицо плоское и пустое, как зеркальная гладь. Изо лба торчала чёрная, сбившаяся в колтуны косица. Пересмешница сжалась в калачик и затихла. Умерла.
— Мерзость! — Микаш пихнул её сапогом.
— Ты прозрел?!
Он обернулся и одарил меня своим обычным, острым как клинок взглядом. Улыбался. Я прижалась к его груди, его руки легли мне на плечи.
— Как ты её победил? В повязке же даже зрячему не видно!
— Отражение сработало. Вместо того чтобы удерживать тебя в своей голове, я переместился в твою, — объяснял он, гладя меня по волосам. — Ещё ауры, звуки и запахи — по ним можно двигаться не хуже, чем по картинке. Драться и вовсе легче: лицо демона не отвлекало.
— Прямо как слепой рыцарь из сказки.
— Я не рыцарь. Спасибо.
— За что? Я ведь проиграла.
— Ты вернула мне веру в себя, заставила сражаться, когда я уже хотел сдохнуть.
Я потупилась. Надо научиться радоваться чужим успехам, а не только завидовать им.
— В следующий раз обязательно победишь, — Микаш убрал мне за ухо выбившуюся прядь и стёр кровь со скулы. — Идём. Надо сжечь эту тварь и ехать дальше.
— Не хочешь забрать трофей? Мой отец всегда так делал.
— Я не ношу ожерелий из зубов демонов.
— Я помню, ничего лишнего, — я коснулась его виска. Он кивнул. — Но это ведь веха, напоминание о том, что ты преодолел слепоту.
Я потянула пересмешницу за косицу.
— Мы смогли, — Микаш рубанул по черепу пересмешницы и снял скальп. — Скажи... — он стушевался. — Я на самом деле грубый неуклюжий медведь?
Я не сдержала смеха:
— Нет. А я на самом деле злющая капризная ведьма?
— Нет.
Мы потащили пересмешницу за ноги к костру. Покончив с хлопотами, собрались в путь. Одна мысль не давала мне покоя. Я решилась сказать ему, не хотела больше забывать. Здесь, на месте этого боя, где всё изменилось, по крайней мере, для меня.