Стражи белых ночей
Шрифт:
– Сержант милиции Иванов.
– Мы с господином Ивановым стоим сейчас на знаменитом Львином мосту, где ещё недавно сидели львы работы скульптора Соколова. Вы видите, уважаемые телезрители, милиция уже готова к несению ночного караула. Но, собственно, что здесь охранять? Господин Иванов, объясните, пожалуйста.
– Поступил приказ оцепить территорию моста до следующих распоряжений, – сказал хмурый милиционер Иванов: его дома ждала жена.
Жена Иванова в этот момент смотрела новости и думала, что муж у неё – ого-го!
– Никто не взял на себя ответственность за хищение памятников. Мы будем держать горожан в курсе событий. Смотрите «Новости по-нашему»
Сюжет шёл в записи. Сама Лизавета в этот момент смотрела «Известия» и ела соевый гуляш с морской капустой. Настроение было прекрасное. Марат Жаворонков – бывают же такие дурацкие бакенбарды – рассказывал зрителям всё то, что Лизавета им уже успела рассказать. Ну конечно, он никуда не бегал: позади него в течение всего сюжета маячила ограда какого-то здания. Интересно, зачем он вообще там снимал? Лизавета придвинулась ближе к экрану, чтобы разглядеть решётку над бакенбардами.
Кусок сочного соевого мяса застрял у неё в горле.
– И последнее. Ещё вчера здесь, у дачи Безбородко на Свердловской набережной, дом сорок, сидели двадцать девять каменных львов с тяжёлыми цепями в зубах. Они появились у этой ограды в конце восемнадцатого века и с тех пор являлись неотъемлемой частью ансамбля усадьбы. В этом парке любили прогуливаться маленькие и большие петербуржцы. Честно говоря, объяснить одновременное исчезновение всех львов я не в силах! Кто может совершить такое? Вы видите, одинокие цепи остались висеть так, словно их по-прежнему сжимают львиные пасти. Пока рано делать выводы, но, скорее всего, сегодняшние события никак не связаны с тем, что мы называем словом «хищение». Марат Жаворонков, Лев Мошкин, «Известия», Петербург. Приятного вечера!
Шли новости спорта…
Стройная брюнетка рассказывала о погоде (сегодня летнее солнцестояние, самый длинный день в году)…
Препротивные веснушчатые дети ели йогурты…
Смазливый мужик мыл голову знаменитым шампунем…
Город Петра звал праздновать свой юбилей…
Всё это время перед глазами Лизаветы стояла зияющая пустота двадцати девяти цепей, никого не связывающих и никого не удерживающих.
После долгого заседания в Смольном вице-губернатор возвращался домой. С другого конца планеты его непосредственный начальник (всё-таки узнал, вот они, средства массовой информации!!!) дал понять Землегляденке, что, если через три дня скульптуры не будут находиться на местах, то… Воображение Виталия Павловича отказывалось представить своё будущее в указанном случае.
В течение последних десяти часов сведения поступали из разных районов города. Они были ошеломляющие, опустошающие и не желали укладываться в голове. Под конец заседания, в ответ на бесконечные «ахи» и «охи», Наш ЧП лязгнул зубами и сказал, что в ситуации должны разбираться профессионалы… Все, даже вице-губернатор, с облегчением тотчас доверили ему руководство операцией по спасению (от кого?), ну, в общем, по раскрытию…
Первое, что сделал Наш ЧП, – приказал строительной фирме «Возвращение» закрыть все пустующие места. Дело касалось только больших скульптур, в основном, лошадей. Причём, закрыть так, чтобы отсутствие многочисленных символов Петербурга было максимально незаметно. На мелкие дыры в архитектурном ландшафте можно было пока не обращать внимания.
Через несколько часов на месте конных статуй, в том числе и на Аничковом мосту, стояли аккуратные деревянные ящики. Мало того, предприимчивые мастера «Возвращения»
К великому сожалению, ни одна живая душа в Петербурге не подозревала, что на самом деле грозит городу. Не знал об этом и Наш ЧП.
Не имели понятия о страшной опасности ни Иван Антонович Осиянный, оставивший свою «десятку» ночевать в троллейбусном парке, ни милиционер Иванов, зевавший на Львином (ну, не Безльвином же!) мосту.
Если бы истинная причина стала известна Виталию Павловичу, он вряд ли бы смог жевать ромовую бабу (а ведь жена строго-настрого запретила ему есть всухомятку) и вообще вряд ли думал бы о еде.
Над городом висела белая ночь, в Неве отражалось молочное небо без звёзд.
Проезжая мимо Сенатской площади, Виталий Павлович машинально бросил взгляд на знаменитый символ города. Землегляденко вздохнул. Бац! Его словно дёрнуло током.
– Останови! – крикнул он шоферу.
Тормоза завизжали.
Виталий Павлович выскочил из машины и подбежал к Медному всаднику. Следом затопали утомлённые телохранители. Милиционеры, стоявшие в оцеплении, нервно отдали честь. Землегляденко, не веря своим глазам, уставился на Петра. Великий император тоже уставился на Землегляденку. Брови нахмурены, очи вот-вот начнут метать молнии. Господи Иисусе! Конь грозного властителя стоял на месте!!!
На мгновение мелькнула надежда, что весь этот ужасный день был сном. Но взгляд Виталия Павловича скользнул ниже, под копыта бронзового скакуна…
Сердце бухнуло, покатилось к ногам, вернулось обратно и застряло где-то на полпути к горлу.
Гениальная находка Фальконе – олицетворение побеждённого зла, змея, извивающаяся подло и страшно, – ИСЧЕЗЛА!
– Господи Иисусе! – только и мог прошептать вице-губернатор.
Глава II
Домашнее задание
Ксюша не очень-то любила рисовать красками, особенно акварелью. Акварель требует аккуратности: если положишь слишком много слоёв, рисунок перестанет быть прозрачным. А если переборщить с тёмными цветами, получится грязь. Краски нравились Ксюше, только пока они оставались в аккуратной новенькой коробочке, каждая в своей ячейке, словно разноцветные мармеладки. Начнёшь рисовать, гармония нарушится, и акварель потеряет всю прелесть. Так что Ксюша предпочитала тушь и перо. Даже самая заурядная прямая линия, появившаяся из клювика пера, обещала стать началом чего-то непредсказуемого.