Стражи белых ночей
Шрифт:
На одном из столиков что-то маячило.
– Тихо, тихо, что это ты? Не бойся, я тебя не трону, – сказало «что-то» и, выйдя в бледный круг фонарного света, превратилось в серого кота с вздёрнутым хвостом, огромными усами и наглой физиономией.
Какой конфуз! А она-то подумала, что это…
– А ты подумала, что это Фотодог? Не беспокойся, он уже усвистал. Так нёсся! Кстати, нам тоже нужно двигать.
Она ответила как можно презрительнее:
– Мы, кажется, не знакомы.
Кот усмехнулся.
– Я тебя знаю. Позволь представиться. Елисей.
– Ах, это вы…
– Да, старушка. Я стою на доме напротив. А как тебя зовут?
«Старушка? Что он себе позволяет? В высшей степени некультурный тип!»
– Василиса. И попрошу вас не «тыкать».
Елисей и усом не повёл.
– Пошли, я знаю дорогу.
– Удивили! Дорогу знают все.
Она задрала хвост и гордо прошествовала мимо.
– Василиса! Пойдём вместе, а? Веселее будет.
Елисей пристроился рядом и побежал с ней лапа в лапу.
– Наверное, ещё есть новенькие, кроме нас и этой колбасы на ножках.
– Колбасы на ножках?
– Фотодога.
Они пробежали мимо будки с надписью «Блины», обогнули её, миновали маленькую площадь с фонтаном, свернули налево и помчались к мосту.
«Мамочки! Ужас-то какой. Ноги, куда вы бежите? Ох, как страшно! И чего не сиделось? Вскочил, помчался куда-то. Три часа как пробило, так на меня и нашло! Хоть бы кустик, чтобы схорониться! Одна вода везде. Ноги вы мои, бегите быстрее. Ах ты, вспомнил! Мы ведь на встречу бежим. Мы ведь звери маленькие, нам сказали, мы и побежали. Ох! Мост. Так я и знал, что тут мост. А кто это там стоит чёрный? Вдруг волк?! Уф! Это просто ящик какой-то. А я-то думал – волк! Ой, ещё один мост! Какой длиннющий! Не ходите туда, ноги! Не ходите, я сказал. Вот, уже ноги собственные не слушаются. Зачем, собственно, мы туда бежим? Всего-то на сорок пять минут. Хорошо, что только один раз в сто лет…»
– Эй, косой! Чего трясёшься?
«Мамочки!»
– Куда ты смотришь? Голову-то подними! Я здесь!
– Ой!
– Что, я такой страшный?
– Нет. Я подумал, вы – сова.
– Сова? Хе! Не беспокойся, совы тоже там будут. А я Чижик по прозвищу Пыжик. Знаю, знаю, прозвище глупейшее. Но что поделать, положение обязывает.
– А вы откуда будете?
– Как откуда? С Фонтанки я.
– Где это?
– Тут рядом. Ты, значит, тоже новенький?
– Откуда вы знаете?
– Да мечешься вдоль ограды, сразу ясно, не знаешь, куда идти. Давай налево и до конца. Я же сказал – налево!
– Извините, это всё нервы.
– Стой, раз-два. Кру-угом!
Заяц послушно повернулся и застыл перед распахнутыми воротами. Впереди, насколько хватало глаз, тянулась тёмная аллея.
– Т.т. уда?
Чижик-Пыжик присел на ограду и почесал клюв.
– Туда, брат.
Заяц прижал уши к спине и ступил на дорожку.
В это время четыре длинные, чёрные, страшные змеи ползли по Каменноостровскому проспекту.
– Как ты
– Я сссказала «тоссскливый»…
– Я бы сссказала «тусссклый»…
– Сссерый, сссумрачный…
– Безрадоссстный город…
– Душшшно…
– Поссспешшшим…
– Всссе ссспят.
– На моссст…
– Опасссно!
– Тишшше!
– Слышшшишшшь?
– Шшшшшш… – навстречу медленно поднялась огромная змеиная голова.
Большая змея покачнулась и открыла чёрную пасть:
– Ссспокойссствие. Ползите сссюда.
Змеи, словно загипнотизированные, последовали за извивающимся чудовищем, соскользнули, шурша, в воду Лебяжьей канавки и через секунду потекли по газону Летнего сада.
Голубь, дремавший на одной из голов квадриги Аполлона, вдруг вздрогнул, отчаянно замолотил крыльями и шарахнулся прочь. Он впопыхах взлетел на венец покровителя искусств и посмотрел вниз. За всю свою голубиную жизнь ему не приходилось видеть ничего подобного.
«Куда? Откуда? Куда? Откуда?» – загундосил он в недоумении.
Его привычное место между ушами огромного коня на крыше Александрийского театра вдруг ожило… Голубь взлетел…
Под ним шевелилась огромная тёмная масса.
– Тал, старина, ты ничуть не изменился!
– И ты всё такой же красавец, Терп.
– Привет, Мельп.
– Привет, Эрат.
– Какая сегодня чудесная ночь. Даже лучше, чем в прошлый раз.
– В такую ночь к поэтам прилетают Музы. Грешно спать!
– Надеюсь, что поэты всё-таки спят. Не хотелось бы снова кого-нибудь напугать, а, Тал?
– Всё не можешь забыть события столетней давности, Терп?
– Забыть? Тот господин точно на всю жизнь запомнил. Ха-ха-ха! – заржал Тал.
– Тал, ты неисправим. Смотри, чтобы сегодня без твоих выходок.
– Старый зануда Мельп… Поторопитесь, братья, время до сих пор никто не отменил.
– Вот и дверь!
– Осторожно!
– Береги ноги, Мельп!
– А ты голову, Тал!
– Ох, и не люблю я винтовые лестницы. Развернуться негде.
Квадрига Аполлона маршем спустилась по пожарной лестнице знаменитого театра и вышла на площадь Островского. Через минуту кони оказались на Невском. Было начало четвёртого.
Уже с полчаса над городом висел неправдоподобно белый густой туман. Висел клочьями, то там, то сям.
Страдавший бессонницей бизнесмен Вятский выглянул в окно и никого не увидел. Неудивительно, Невский будто покрыли взбитыми сливками.
«Странно, – подумал бизнесмен, – кому пришло в голову в такой туман кататься на лошадях?»
Стук копыт раздавался отчётливо. Под окнами Вятского он усилился… и постепенно стал удаляться… Невидимые наездники явно направлялись в сторону Летнего сада.
Если бы не туман, Вятский мог бы разглядеть четырёх огромных коней, которые двигались по тротуару, вертели головами и заглядывали в витрины. Движения скакунов были легки и грациозны, на стройных шеях и спинах блестела узорчатая золотая упряжь.