Стражи: Gelidus Corde
Шрифт:
«Надо успокоиться», — я вышел в коридор, тихо спустился по лестнице, не желая разбудить Кетернию, спящую на диване в гостиной, и зашел на кухню.
Вода действительно помогла привести мысли в порядок: я понял, что это был просто кошмар, и Себастьян был лишь плодом моего воспаленного сознания. Я налил себе еще стакан и пошел в гостиную, только чтобы убедиться, что стражница спала.
— Кошмары? — ее голос встретил меня еще до того, как я успел шагнуть в комнату.
— Ага, — честно ответил я, садясь на подлокотник, противно скрипнувший подо мной. — У тебя?
— Тоже, именно поэтому
Мы замолчали, я продолжал сидеть подле нее, потому что не хотел возвращаться в обитель ужаса.
— Когда у меня в детстве бывали кошмары, первой ко мне всегда приходила мама, она старалась меня успокоить, но получалось у нее не всегда, — размеренно говорила Кетерния. — Тогда приходил папа. Обычно он разбирал антиквариат допоздна, говорил, что ночью просыпаются истории вещей. Именно поэтому он отправлял маму спать, брал меня под руку и вел к себе в кабинет, где я выбирала три вещи, а он рассказывал мне про них все, что знал. «Смотри, гравировка на кольце намеренно поцарапана: брак был неудачным, размер небольшой, значит, женское. Похоже, что кто-то в семье бедной Жозефины изменял. Я думаю, что это был муж, ведь его жена точно была дурна собой, красавице никогда не подарили бы такое дешевое кольцо», — Кетерния сделала вид, что показывает мне старинное украшение. — Когда закачивалась третья история, все кошмары уходили прочь, и папа вновь укладывал меня спать: теперь мою голову могла занимать только Жозефина и ее муж-изменник.
Девушка вздохнула, укутываясь в одеяло.
— Жаль, что сейчас такое не сработает…
— Да, — с грустью подтвердил я ее сожаления.
«Меня в детстве спасали от кошмаров? Или я сам справлялся?» — спросил я сам себя.
— Та женщина на остановке, твоя мать, — я боялся, что она заговорит об этом. — Расскажешь о ней?
Слова практически слетели с языка, но я остановил сам себя: я не хотел рассказывать ей сейчас.
— Однажды, — пообещал я.
— Что ж, мне не к спеху. С Рождеством, кстати! — в темноте мелькнула белозубая улыбка Кетернии.
— Тебя тоже.
И вновь тишина повисла между нами. Я не знал, о чем еще можно было поговорить, но очень хотел сказать хоть что-нибудь.
— Саш, дай руку, — стражница притянула меня к себе. — Я решила, что все же стоит поспать и не только мне. Спокойной ночи.
— Спокойной, Кетерния.
Я неловко лежал около нее, пока не услышал, что ее дыхание выровнялось. Только после этого я позволил себе закрыть глаза.
Кошмаров больше не было.
***
Солнечные лучи проникли в гостиную, подсвечивая все золотом. Мне всегда казалось, что солнце особенно ярко сияет зимой. Кетерния мирно сопела в кольце моих рук.
«Если все, что я чувствовал к Мариссе, было ложью, то я все еще люблю чертовку?» — спросил я сам себя, внимательно вглядываясь в ее лицо.
Я знал ответ, но моя совесть не позволила бы мне быть честным с самим собой, я не мог поверить в эти чувства после смерти британки.
Огненная стражница нахмурилась, промычав что-то невразумительное, затем она потянулась, ударив меня кулаком по лицу.
— Доброе утро, — сказал я, позволяя растянуться предательской улыбке.
— Доброе, — девушка перевернулась
Я лег на спину и рассматривал старый деревянный потолок, украшенный замысловатыми узорами.
— Вставайте, надо завтракать, — бабушка спускалась по лестнице.
Я подскочил с дивана, мягко потряс Кетернию, продолжавшую бурчать какой-то бред себе под нос, и пошел на кухню. Поставив чайник и стащив кусок хлеба, я упал на стул, чувствуя себя необычайно спокойным. Бабушка копошилась рядом, стараясь сделать яичницу. Кетерния все не шла и, хотя беспокоиться не было смысла, я все равно вернулся в гостиную. Я сразу понял, что что-то произошло: уже знакомый ужас застыл на лице у чертовки, склонившейся над телефоном; ее руки тряслись, она уже успела прокусить губу до крови.
— Что? — тяжело спросил я.
Было ясно, что Себастьян бы долго не прятался, он бы точно дал о себе знать в скором времени, но почему-то я был уверен, что у нас в запасе было хотя бы пару дней. Похоже, что это было не так.
— Час… — прошептала стражница, поворачиваясь ко мне лицом, в ее глазах стояли слезы. — У нас всего один час, чтобы вернуться.
Она показала мне телефон — я сразу узнал ее дом на фотографии, подписанной: «Остался час». Тетя Кетернии была в опасности, как и предполагала чертовка, а я ей не поверил. Меня словно парализовало на секунду: мысли вихрем неслись в голове в поисках решения.
«Что делать? Я снова подвел ее. Должен же быть выход? Она меня не простит, если с тетей что-нибудь произойдет», — я рванул на кухню.
— Бабушка, как ты перемещаешься в пространстве? — женщина слегка вздрогнула, испугавшись.
— Объявился? — это слово красноречиво говорило о том, что бабушка предполагала такой исход и тоже считала наш визит ошибкой. — Сосредоточься, собери энергию и швырни ее в то место, что представляешь в голове.
— Это все? — Кетерния влетела в комнату, застегивая кофту на ходу, она была бледнее мертвеца.
— Нет, это будет мучительно больно и затратно в плане энергии пока вы еще не побывали в Совете и не получили…
— Сейчас не до этого! Просто скажите как это сделать! — огонь на плите с шипением охватил чайник. — Мне нужно домой! Сейчас же!
Бабушка еле заметно поморщилась: она ненавидела, когда ее перебивают.
— Возьмитесь за руки, так вас скорее всего не разбросает по всему свету, и отправьте энергию туда, куда вы хотите, — сумбурно объясняла женщина, попутно расставляя нас так, как это требовалось. — А затем просто представьте, что здесь вас уже нет и все.
— Чудесно, ты готов? — Кетерния посмотрела на меня, я неуверенно кивнул, вспоминая ее квартиру, а точнее только кухню, где когда-то давно говорил с Бостоном.
— Надеюсь, что у вас все будет хорошо, — бабушка с грустью проводила нас взглядом.
— Мы еще… — я отправил силу прочь и, казалось, тело уже само не хотело оставаться на месте.
Я вновь оставил Норвегию позади.
***
Вокруг меня бы сплошная холодная тьма, я не мог дышать. Я вытянул руку и нащупал лед — глухой грохот — я вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух. Я переместился в Неву, лишь слегка промахнувшись: дом Кетернии возвышался на набережной.