Стражи Красного Ренессанса
Шрифт:
Однако время поджимало. Еды не осталось. Питьевой воды тоже. Нужно было трогаться в путь. Еще вчера Марик проверил состояние джипа. Замечательный японский универсал работал и на аккумуляторах, и на топливных элементах, и на бензине. Тем не менее, горючего в баках практически не осталось, батарея оказалась почти разряженной, вся надежда теперь была на топливные элементы. Что ж, километров на двести еще можно надеяться…
С этими заботами Марик поднялся в библиотеку и вернул "Hearts in Atlantis" на место.
"Если выберусь из этой долбаной передряги,
Спустившись вниз, Марик обнаружил Роба в той же медитативной позиции. Верзер хотел спросить о дальнейших планах, но звеньевой его опередил и сам заговорил, не открывая глаз:
— С КША у Советской Конфедерации нет дипломатических отношений. И все же нам нужно ехать в Конфедеративные Штаты Америки. В Колумбию, столицу Южной Каролины. Там штаб — квартира Национал — советской партии Уэльса в изгнании. Там мы можем получить новые документы и отправиться в Европу.
— И они нас вот так просто примут?
— Примут, — Роб открыл глаза, — Национал — советская партия Уэльса живет на наши деньги. У нас есть проблемы с автомобилем?
— Ну как сказать, — Марик изобразил задумчивый вид, — фурычат только топливные элементы, бензина почти не осталось. Но, думаю, километров двести японец еще протянет. Если повезет, то и все триста. А, может, и четыреста… хрен знает эту загадочную азиатскую душу. Зато у меня есть хорошие новости: в багажнике лежит пара кило кокаина и пятьсот тысяч южных баксов. Правда, вот оружия никакого нет, кроме ножей. Хоть бы ружьишко задрипанное…
— Кокаин сразу выбросить, — сказал Роб, поднимаясь с пола, — нам сейчас проблемы с наркотиками не нужны. Нарвемся на каких-нибудь белых сопротивленцев — пуритан и пиши пропало, вздернут на ближайшем фонарном столбе и имени не спросят.
Скрепя сердце Марик согласился с доводами шефа.
— А вот деньги… — Роб улыбнулся, — деньги любят даже пуритане.
Стражи поехали в северо — восточном направлении. Примерно на сто двадцатом километре от Фуэрте — Рока им попался патруль рейнджеров. Четыре армейских "Хаммера" перегородили дорогу. Четыре пулеметных ствола были направлены на "Тойоту".
— А вот и горячее южное гостеприимство, — весело произнес Марик.
— Если что, мы европейцы, — сказал Роб, — немцы.
— Я немецкого не знаю, — возразил Марик, — давай, лучше французы.
— У тебя ж немецкие корни, — возмутился звеньевой, — а я не знаю французского.
— Ну тогда мы испанцы, в испанском-то мы оба шарим.
— Чтобы нас расстреляли как шпионов Нуэво Мехико? Они не будут разбираться, из Мадрида ты или из Тихуаны, — Роб указал взглядом на ближайший к ним "Хаммер", — вон, смотри.
Вместо номеров на бампере джипа чернела надпись: "Speak white or die!" — говори по — белому или умри!
— Тогда я француз, — сказал Марик, — а ты немец. А вместе мы ультраправые панъевропейцы, которые бежали из лап коварных мексиканцев. Конечно, лучше бы негров приплести, но до Луизианы слишком далеко.
— Надеюсь, наш английский будет смахивать на белый.
Из
— Пожалуйста, покиньте автомобиль.
Стражи подчинились.
— Кто вы такие и откуда? — спросил шериф.
— Сэр, — почтительно произнес Роб, — мы европейцы. Мы бежали от преследований мексиканцев. Меня зовут Роберт Шмид.
— А я Марк Форжерон, — сказал Марик.
— И каким же ветром, — зажав помповик под мышкой, шериф закурил, — вас занесло в Нью — Мексико, или в Техас, откуда, вы, говорите, бежали?
— Из-под Альбукерке, из Нью — Мексико, сэр, — продолжил Роберт, — мы летели с Виргинских островов в Солт — Лейк — Сити и сбились с курса, точнее нас просто сбили.
— Нас избивали сэр, — добавил Марик, улыбнувшись и показав выбитый зуб.
— Альбукерке, говоришь, — шериф покосился на звеньевого, — да, латиносы там лютуют. Только на хрена вам нужно было лететь в Солт — Лейк — Сити?
— Простите, сэр, но этого я вам сказать не могу. Это конфиденциальная информация.
— А если я тебя сейчас, — выплюнув сигарету, шериф наставил помповик на Роба, — башку снесу, что будет делать тогда твоя конфиденциальность?
— Она останется со мной, сэр, — невозмутимо произнес звеньевой, — я верен своему слову и не могу разглашать чужие тайны. Я убежден, что вы, шериф, тоже верны своему слову, ведь вы здесь закон, а не беззаконие. К тому же мы вершим одно общее дело: служим белой расе. Я всегда восхищался Свободным Югом, — Роб показал руку с татуировкой в виде трех "К", — именно поэтому у нас в Европе появился свой Ку — клукс — клан.
— Складно поешь, — сказал шериф, все также наставляя ружье на стража, — но есть одна проблема. Мой дед был мексиканцем.
В наступившей тишине было слышно как трескается от жары асфальт. Марик, приготовившись умереть, принялся вспоминать, что же он в своей жизни не успел. Прежде всего, это, конечно, забацать собственный альбом в рэд — метал стиле, потом — попробовать мескалин, и, наконец, переспать с мулаткой. И ведь ничего такого перед смертью у шерифа нельзя попросить, все это не соответствует пуританской морали белого англосакса — протестанта, у которого дед был мексиканцем — католиком. С другой стороны, мечты эти отдавали мелочностью и даже ничтожностью, а потому не стоило о них сожалеть. В общем, можно смело прощаться с жизнью.
Шериф вдруг засмеялся, убрал помповик от лица Роба и сказал:
— Но ведь главное не фамилия, а принадлежность к расе и культуре Юга. Я Джеймс Лопес, добро пожаловать в пограничную общину Гаймон — Либерал. Общину, расположенную на территории Оклахомы и Канзаса. Вы вооружены? Документы какие-нибудь имеются?
— У нас только ножи, автомобиль и немного конфедеративных долларов, сэр. Документов нет, — ответил звеньевой.
Выскочившие из "Хаммеров" молодцы быстро обыскали "Тойоту" и стражей. Ножи и деньги у них забрали.