Стражи последнего неба
Шрифт:
— Дудки! Они останавливают акулу… поцелуем! И та не только прекращает всякие попытки сожрать безумца, но и начинает защищать его, если в бухте окажется другая акула!
— Эй, Пако! — заорал Кукер во всю глотку. — Эй, сукин сын, ботинок нечищеный, ты меня слышишь?
— Слышу, хозяин! — донесся из-за двери голос мексиканца.
— Мы тебя сегодня акуле кинем! Понял, бездельник?
— Зачем?
Видимо, после восьми лет работы на Вильяма Кукера, Пако равнодушно отнесся к подобной перспективе.
— Навроде живца! Она на тебя, дурака, кинется, а док ее в задницу целовать будет!
Пако не ответил — наверное, понял.
Флаксман обиделся и на некоторое время заткнулся, что вполне устраивало Лакембу; однако теперь завелся Кукер.
— Не знаю, какие штуки вытворяет родня Старины Лайка — пусть хоть трахаются с акулами! — но когда зараза-мако оттяпала мне руку по локоть (Билл демонстративно помахал культей в воздухе, словно это должно было пристыдить коротышку), мне было не до поцелуев! И вот что я вам скажу, мистер: вы, может, и большая шишка у себя в институте, или откуда вы там вынырнули; наверное, вы и в акулах разбираетесь, как ихний президент, — не стану спорить. Но не надо меня учить, как с ними себя вести! Лучший поцелуй для хвостатой мрази — заряд картечи, или хороший гарпун, или крючок из четвертьдюймовой нержавейки; а всего лучше подружка — динамитная шашка!
Словно в унисон последнему выкрику завизжали петли, дверь бара распахнулась настежь, и в проем полыхнуло солнце. Черный силуэт на пороге грузно заворочался, окрашиваясь кровью, подгулявший бриз с моря обнял гостя за широкие плечи и швырнул в лица собравшимся пригоршню соли и йодистой вони.
И еще — обреченности.
Только нюх на этот раз подвел людей; всех, кроме старого Лакембы. Даже сбившийся на полуслове Кукер удивленно моргал и никак не мог взять в толк: что это на него нашло?!
Раскричался ни с того ни с сего…
Люди молчали, хлопали ресницами, а судьба бродила по берегу и посмеивалась. Мбете Лакемба отчетливо слышал ее смех и вкрадчивые шаги, похожие на плеск волн.
Но это длилось недолго.
— Точно, Билли! — громыхнуло с порога не хуже динамита, и дверь с треском захлопнулась, отрезав людей от кровавого солнца, своевольного бриза и запаха, который только притворялся запахом моря. — Запалил фитилек — и кверху брюхом!
Через мгновение к стойке протопал Ламберт Мак-Эванс, известный всему Стрим-Айленду как Малявка Лэмб. Он грохнул кулачищем по деревянному покрытию, во всеуслышанье пустил ветры и огляделся с надеждой: а вдруг кому-то это не понравится?
Увы, повода отвести рыбацкую душу не представилось.
— Совсем житья не стало от треклятых тварей! Четвертый день выходим в море — и что? Болт анкерный с левой резьбой! Мало того что ни одной рыбешки, так еще и половину сетей — в клочья! Я ж говорил: надо было сразу пристрелить ту грязнопузую бестию, не будь я Ламберт Мак-Эванс! Глядишь, и Хью до сих пор небо коптил бы и весь Стрим-Айленд не ерзал по гальке голым… эх, да что там! Джину, Билл! Чистого.
Любую тираду Малявка Лэмб заканчивал одинаково — требуя джину. Чистого.
— Извините, так это вы и есть мистер Мак-Эванс? — вдруг подал голос ихтиолог.
— Нет, Майкл Джексон! — заржал Кукер, снимая с полки граненую бутыль «Джим Бима». — Сейчас споет.
Сам рыбак вообще проигнорировал обращенный к
— Так я, собственно, именно с вами и собирался встретиться! — сообщил доктор Флаксман, лучась радостью. — Про какую это «грязнопузую бестию» вы только что говорили? Уж не про ту ли акулу, насчет которой с вашего острова поступила телеграмма в Американский институт биологических наук, ново-орлеанское отделение?
— Ну? — хмурый Ламберт соизволил повернуться к ихтиологу. — А ежели и так? Только мы, парень, телеграмму в Чарлстон посылали, а не в ваш сраный Нью-Орлеан!
— Этим бездельникам из Ассоциации? — презрительно скривился Флаксман. — У них едва хватило ума переправить ваше сообщение в наш институт. И вот я здесь!
Осчастливив собравшихся последним заявлением, доктор поднялся, гордо одернул рыбацкую робу — что смотрелось по меньшей мере комично — и начал представляться. Представлялся Флаксман долго и со вкусом; даже толстокожий Лэмб, которому, казалось, было наплевать на все, в том числе и на недавнюю гибель собственного брата Хьюго, перестал сосать джин и воззрился на ихтиолога с недоумением. А Лакемба доедал принесенную Пако яичницу и, как сказали бы сослуживцы доктора Флаксмана, «получал от зрелища эстетическое удовольствие».
Сегодня он мог себе это позволить.
— …а также член КИА — Комиссии по исследованию акул! — гордо закончил Александер Флаксман.
— И приплыл сюда верхом на ездовой мако! — фыркнул Малявка Лэмб.
— Почти, — с неожиданной сухостью отрезал ихтиолог. — В любом случае я хотел бы получить ответы на свои вопросы. Где акула, о которой шла речь в телеграмме? Почему никто не хочет со мной об этом говорить? Сплошные недомолвки, намеки… Сначала присылаете телеграмму, а потом все как воды в рот набрали!
Член КИА и прочее явно начинал кипятиться.
— Я вам отвечу, док.
Дверь снова хлопнула — на этот раз за спиной капрала Джейкобса, того самого здоровенного негра, что махал рукой стоявшему на берегу Лакембе. Капрал полчаса как сменился с вахты и всю дорогу от гавани к заведению Кукера мечтал о легкой закуске и глотке пива.
Увлекшись бесплатным представлением, собравшиеся не заметили, что Джейкобс уже минут пять торчит на пороге.
— Потому что кое-кто действительно набрал в рот воды, причем навсегда. Три трупа за последнюю неделю — это вам как? Любой болтать закается!
— Но вы-то, как представитель власти, можете мне рассказать, что здесь произошло? Я плыл в такую даль, из самого Нового Орлеана, чуть не утонул…
— Я-то могу. — Довольный, что его приняли за представителя власти, негр уселся за соседний столик, и Пако мигом воздвиг перед ним гору истекавших кетчупом сэндвичей и запотевшую кружку с пивом. — Я-то, дорогой мой док, могу, только пускай уж Ламберт начнет. Если, конечно, захочет. А я продолжу. Что скажешь, Малявка?
— Думаешь, не захочу? — хищно ощерился Ламберт, сверкнув стальными зубами из зарослей жесткой седеющей щетины. — Верно думаешь, капрал! Не захочу. Эй, Билл, еще джину! Не захочу — но расскажу! Потому что этот оченьученый мистер плавает в том же самом дерьме, что и мы все! Только он этого еще не знает. Самое время растолковать!