Стражи - странники
Шрифт:
– И верно. Тогда до встречи.
И мгновенно, как это всегда делали стражи, испарился.
Я же с опаской посмотрела на Элафию, ожидая упреков. Но она так искренне и открыто улыбнулась, что я тут же расслабилась.
– Не стану давить на тебя вновь,- сказала она,- думаю, ты все уже поняла. Так что давай не будем об этом больше, хорошо?
Я с энтузиазмом кивнула, поддержав Элафию.
– Я могу сказать твердо, что больше не уйду от тебя по своей воле,- продолжила страж,- но правила есть правила, и Кодари время от времени будет появляться здесь.
– Да мне он и не в тягость, как страж,- заверила я Элафию,- я ведь его и не знаю почти.
– И вряд ли узнать успеешь. Он говорил, что будет лишь изредка появляться, проверять, все ли у нас хорошо.
– Мне это нравится,- откликнулась я живо,- должно быть, он понимает, что мешает нам, вот и не хочет мешать своим присутствием.
Моя теория подтвердилась в следующие 2 дня, когда я выздоравливала, все еще находясь в лазарете. Большую часть времени со мной была Элафия, а когда она уходила в странствия, ее замещал Кодари. Мои подруги тоже часто приходили, и в обеденное время неизменно приносили мне второе и компот.
Но вот, наконец, я полностью выздоровела и смогла вернуться в корпус. До конца сезона оставалась неделя, и купаться мне было уже нельзя – в целях профилактики. Зато оставались другие виды отдыха, по которым я очень соскучилась за 5 дней – пионербол, в который мы частенько играли с девчонками, дискотека и разные конкурсы по программе сезона.
В последний день сезона я очень не хотела уезжать – настолько мне было здесь хорошо. Но, конечно, прощаться с лагерем и друзьями пришлось – сначала на концерте, потом – у большого костра, где пели песни под гитару. А наутро я прощалась с девочками, плача от грусти – знала, что мы не увидимся еще год, и долго смотрела на увозящий их автобус.
«Ну вот, Кодари, сезон закончился, и ты можешь покинуть меня,- подумала я на полпути к дому, сидя в автобусе – Кодари и Элафия только что появились рядом, поразив непривычной синхронностью,- теперь Элафия точно не покинет меня».
– Нет, я останусь с тобой,- покачал головой Кодари, удивив меня,- появилась новая цель, которую я должен осуществить, опекая тебя.
«И какая же?»- поинтересовалась я мысленно.
– Я не могу тебе сказать,- вновь удивил меня страж,- но тебе предстоит еще одно, нелегкое, испытание, и моя поддержка будет тебе нужна.
«Случится что-то со мной?- встревожилась я,- или с моими родителями?»
– Скоро ты все узнаешь,- отозвалась Элафия серьезно,- но не от нас.
Больше ни она, ни Кодари на мои вопросы не отвечали, и я была вынуждена оставить свои попытки разговорить их – ведь заставить их ответить мне не могла.
Переключившись на события, произошедшие в лагере, я думала об этом всю оставшуюся дорогу и даже не заметила, как автобус остановился у дворца культуры. Очнувшись, я поспешно направилась к двери, присоединившись к веренице радостно-предвкушающих встречу с родителями ребят, желая побыстрее обнять маму…. Но
– А где мама?- спросила я, отстранившись от него,- сильно занята и не смогла встретить меня?
– У меня сегодня утро свободное,- отозвался отец,- а маме нужно было в больницу сходить.
– Что-то серьезное?- встревожилась я, вспомнив слова Кодари,- она плохо себя чувствует?
– Боли в животе, но, думаю, ничего страшного. Она должна скоро быть дома, ты сама все узнаешь.
И вид, и тон отца успокоили меня – чувствовалось лишь небольшое волнение, которое и не особо скрывалось. Я знала, что будь все серьезнее, отец не смог бы это от меня утаить.
– Хорошо, я так по ней соскучилась.
– Тогда давай поспешим,- заключил отец, беря меня за руку.
Вместе мы добежали до остановки, сев в подъехавший только что автобус. Он быстро довез нас до дома, и за это время я успела кратко рассказать отцу, как отдохнула в лагере.
В квартиру я вбежала, горя от предвкушения – но мамы не было ни в одной из комнат.
– Наверное, задержалась в больнице,- пожал плечами отец,- очередь большая…
Я согласилась с ним, и начала разбирать вещи. От этого занятия через полчаса меня отвлек телефонный звонок. Отец меня не позвал, и я не стала спрашивать, кто это, зная, что буду его отвлекать. Впрочем, минуты через три отец зашел в мою комнату.
– Маму положили в больницу,- сказал он, едва я успела понять по очень серьезному выражению его лица, что что-то случилось,- сказали, будут делать операцию. Разрешили придти, навестить.
– А что за операция?- спросила я, затаив дыхание.
– Узнаем это у доктора, когда приедем в больницу,- отозвался отец,- нужно собрать необходимые вещи для мамы. Поможешь мне?
Я согласно кивнула.
Вместе мы собрали все необходимое для мамы, и пошли в больницу. Навестить маму я пошла одна, а отец решил поговорить с врачом, пообещав, что позже все мне расскажет.
В палату я зашла, затаив дыхание – опасалась, что увижу маму изможденной. Но она выглядела сейчас, как я помнила ее, радостно улыбнувшись мне, и с моей души упал большой камень.
– Дочка, как съездила?
– Замечательно,- улыбнулась я в ответ,- даже уезжать было неохота. Но я рада, что вернулась.
– Мне придется здесь задержаться на некоторое время, - виновато сказала мама,- справитесь без меня с домашними делами? Готовкой, стиркой, уборкой?
Все это я уже умела немного делать, поэтому горячо кивнула.
– Ты только поправляйся,- с жаром произнесла я,- мы будем навещать тебя каждый день…
Тут в палату вошел отец. Его мрачное лицо напугало меня, но он улыбнулся, посмотрев на маму.
Мы немного поговорили, и через полчаса ушли домой. Не решаясь спросить об операции раньше, я задала этот вопрос, едва с отцом оказалась дома.
– Обнаружили злокачественную опухоль в желудке,- отозвался отец, ужаснув меня,- вылечить нельзя, слишком разрослась, поэтому остается делать операцию. Она будет послезавтра.