Стражи утраченной магии
Шрифт:
— Он двигался, — обливаясь потом, прошептал юноша. — Я чувствовал, как он шевелился в моей руке, словно живой. Это зло. Нож этот — проклятый. Надо его сжечь.
— Я боюсь, что… — начал Арим.
— Замолчите! — вдруг резким голосом потребовала Бабушка.
Повинуясь ее приказу, все замолчали, включая и Джессана, хотя его хриплое, прерывистое дыхание громким эхом звучало в тесном пространстве домика.
Бабушка не принимала участия в разговоре. Она все так же сидела на половике и вглядывалась в игру пламени.
Костяной нож лежал на переливающихся углях в самом жарком месте
Она пела на языке пеквеев. В этом языке было немало веселых и даже беззаботных звуков, напоминавших птичье щебетанье. Но у языка твитл существовала и другая, темная сторона, ибо пеквеи жили бок о бок с природой. Они знали: природа может быть жестокой и не проявлять ни малейшего сострадания к слабым и незнающим. Острый совиный клюв разрывает на части зазевавшуюся мышь; голубая сойка пожирает яйца малиновки, уничтожая не успевших родиться птенцов; беспечные бабочки застревают в паучьих сетях. Песня Бабушки совсем не ласкала слух: в ней слышалось уханье совы, хрипловатый крик сойки, отчаянное шуршание крылышек пойманной бабочки. Бабушка пела, указывая на огонь.
Остальные встали рядом с нею, всматриваясь в пламя.
Они увидели фигуру всадника на лошади. И он, и лошадь были словно сотканы из тьмы. Черные доспехи отражали мерцание углей. В глазных щелях шлема сверкало оранжевое пламя. Удары копыт были мягкими и приглушенными, но они звучали безостановочно, не умолкая ни на мгновение.
— Врикиль! — в ужасе произнес Башэ. — Это он смертельно ранил Владыку Густава.
— Нет, — возразил Арим. — Это другой врикиль. Кровавый нож передал ему вкус крови.
— Значит, он преследует меня? — прошептал Джессан. — Он хочет забрать этот нож.
— Так может показаться, — сказал Арим.
Достав щипцы для угля, нимореец осторожно извлек нож из огня и бросил в ящик, куда собирал золу.
— Как видим, этот огонь даже не опалил нож. Наверное, даже священный огонь горы Са-Гра не смог бы его уничтожить.
Арим с еще большим уважением взглянул на Бабушку.
— Я не знал, что пеквейская магия настолько сильна, — сказал он и поклонился, словно извиняясь за то, что своим сомнением мог оскорбить ее.
— Посох видел, как он едет, — сказала Бабушка, почтительно дотрагиваясь рукой до своей палки с агатовыми глазами. — Эти глаза видели зло, только не знали, откуда оно. — Она махнула в сторону лежащего в ящике ножа. — Если воину Тьмы нужен этот нож, пусть забирает. Тогда он успокоится и перестанет мучить Джессана.
— Ты права, Бабушка, — учтиво согласился Арим. — К сожалению, здесь не все так просто. По крайней мере, теперь мы знаем, чего ожидать, и сумеем приготовиться. Этот нож больше не должен вкусить крови, потому что он притягивает к себе врикиля. Когда этот нож убивает, он сразу же подает врикилю весть; он буквально кричит. Представь, Джессан, что твой друг Башэ заблудился в пещере. Ты знал, что он пошел в пещеру. У тебя есть общее представление о том, где его искать. Но поиски значительно облегчаются, если он зовет тебя и ты идешь на звук его голоса. То же делает и кровавый
— Сдается мне, что ты много чего знаешь о врикилях, — с упреком в голосе сказал Джессан.
Он постепенно приходил в себя после недавнего потрясения, когда ужас, страх и отвращение перемешались воедино. Стыдясь собственной слабости, Джессан чувствовал потребность вновь обрести твердую почву иод ногами.
— Да, к сожалению, знаю, — холодно подтвердил Арим. — Но сейчас речь не об этом. Сейчас, Башэ, мне хотелось бы услышать продолжение твоего рассказа. Итак, Владыка Густав послал тебя ко мне. Зачем? Где он сейчас? Почему он сам не поехал сюда?
— Он умер, — ответила за Башэ Бабушка. — Мы выдержали яростную битву, но ты не беспокойся. Лучшие тревинисские воины сражались за его душу, и она спасена. Пустота не поглотила ее.
— Спасибо за это твоим соплеменникам, Джессан, — сказал Арим. Сложив руки, он опустил глаза и молча прочел молитву. — Владыка Густав был моим другом. Настоящий, мужественный рыцарь. У него была цель, которой он отдал всю свою жизнь.
Арим умолк на полуслове. Неужели Густав нашел искомое? И именно по этой причине отправил сюда своих посланцев? Тогда все обретало смысл. Если это так, да помогут ему боги. Да помогут ему боги!
— Прошу, Башэ, продолжай свой рассказ, — попросил Арим, пытаясь унять бешено заколотившееся сердце. Хорошо, что темная кожа не позволяла видеть, как покраснело его лицо. Ему не хотелось выдавать свое волнение.
— Перед смертью Владыка Густав попросил меня передать его любимой женщине из народа эльфов — он называл ее госпожой Дамрой — одну вещь в память об их любви.
С этими словами Башэ достал заплечный мешок. Открыв его, пеквей вытащил серебряное кольцо с пурпурным камнем.
— Это аметист.
— Да, я знаю, — сказал Арим, внимательно разглядывая кольцо.
Он узнал это кольцо. Одна из фамильных драгоценностей Густава, не имеющая особой ценности. Вряд ли Густав стал бы отправлять кого-то в долгий и опасный путь ради кольца с аметистом. Да и врикилей семейные драгоценности не интересуют.
— А еще что-нибудь у тебя есть? — спросил Арим.
— Нет, — ответил Башэ, отчего нимореец почувствовал острую досаду.
— И Владыка Густав больше ничего тебе не дал? И больше ничего не сказал? — еще раз спросил Арим.
— Не-е-ет… — протянул Башэ, съежившись под сверлящим взглядом темных глаз Арима.
— А, понимаю! — догадался Арим и облегченно вздохнул. — Есть что-то еще, но Владыка Густав велел тебе не говорить об этом никому, кроме госпожи Дамры. Не волнуйся, я не стану допытываться. Я не хочу, чтобы ты нарушил свою клятву.
— Владыка Густав сказал, что ты поведешь нас к этой госпоже. Он говорил, что одних нас эльфы не пустят в свое государство, но ты сможешь их уговорить.
— Да, я смогу выхлопотать вам право въезда и берусь быть вашим провожатым. Я много путешествовал по землям эльфов. Госпожа Дамра — моя подруга. — Арим все понял или только сделал вид, что понял. — Ты хорошо выполнил поручения Владыки Густава. Он выбрал мужественного и верного посланника.