Стражи времени
Шрифт:
— Ситуация с кристаллами до конца не ясна, Лаврентий Павлович, — развёл руками Язёв, — Дадуа перед смертью спрятал их. Пока не могу сказать, где. Однако, ситуация прояснится сегодня вечером. Я возьму с собой Зубарева, Бородина, Воронцова и Борзяка. Вместе мы отправимся в день убийства Дадуа и предотвратим его смерть.
— В результате того случая были убиты верный пёс Авакумова, полковник Коняев, и несколько его подручных, — вспомнил нарком обстоятельства дела, — интересно было бы послушать, что рассказал бы этот Коняев, окажись он в наших руках?
— Вскоре послушаете, —
— Какую задачку? — В миг насторожился Берия.
— Во время операции под кодовым названием «Вахтанг», — Язёв достал из кармана записную книжку, — вместе с Дадуа будут возвращены к жизни сержант Игумнов, сотрудник охраны Вахтанга, дежуривший в автомобиле у дома, и гебист, нёсший службу в подъезде. Они были убиты в ту злополучную ночь. Теперь мы постараемся обойтись без жертв.
— А орудовец, а милицейский наряд с Петровки? — Берия порылся в папке, которую дал ему Язёв. — Они все были убиты той ночью, с ними, как будем поступать?
— Не знаю, — Язёв пожал плечами, — не расстреливать же их за то, что они попали в этот переплёт. Если будет нужно, я берусь пристроить всех. Только прошу вашего развлечения на выдачу этим людям и их семьям новых документов, кроме того, всем им необходимо будет изменить место жительства и службы.
— Однако! — Берия присвистнул, — Я думал, что это будет один Вахтанг, а набирается арба и маленький ослик с тючком. Как говорят в таких случаях русские?
— Воз и маленькая тележка, — подсказал Язёв.
— Дай закурить, товарищ полковник! — Почти не куривший Берия неумело смял мундштук язёвского «Казбека» и, затянувшись, надсадно закашлялся.
— Ну, так как, Лаврентий Павлович? — Язёв почтительно подождал пока нарком пришёл в себя и затушил папиросу в пепельнице.
— Эх, Иван Иванович! Друг ты мой! — Нарком витиевато выругался по-мингрельски. — Целые народы на счёт «три» переселяем. Что нам стоит зафендилить куда-нибудь несколько человек?
— Игумнова можно послать в Индию. Там в нашем консульстве нужен водитель, — Язёв полистал свою записную книжку, — охранника, дежурившего в подъезде, ушлём на Дальний Восток с повышением в должности и чине. С остальными тоже что-нибудь придумаем.
— Значит, я могу докладывать сегодня Верховному, что появление в нашей стране атомного оружия вопрос практически решённый? — Берия пытливо взглянул на Язёва.
— Именно так, — согласно кивнул головой полковник, — этот хитрый лис фон Шлёсс поможет нам добыть необходимые разработки. Он будет очень, очень стараться.
— Вахтанга Дадуа я лично в новой жизни пристрою, — в конце разговора Берия вернулся к наиболее близкой ему теме, — дай нам с ним встретиться, Иван Иванович, когда всё закончится, хорошо?
— Так точно. — Кивнул головой Язёв. — Разрешите выполнять, Лаврентий Павлович?
— С Богом! — Напутствовал Язёва Берия, протягивая сложенный вчетверо лист бумаги. — Это записка, написана мной лично. В ней содержится приказ, немедленно выпустить на свободу и прикомандировать к тебе Зубарева, Бородина и профессора Линке. Делай с ними, что хочешь,
Через сорок минут Язёв отдал записку министра подполковнику Каримову, надзиравшему за лубянскими заключёнными. К Каримову полковник относился с глубоким уважением. Спокойный молчаливый подполковник был невысок, зато кряжист и плечист. Каримов воевал в Гражданскую, бился с басмачами, попал на финскую войну, где отморозил пальцы на левой руке. Во время Великой Отечественной Каримов служил в войсковой разведке, дошёл до самого Берлина и уже после Победы подорвался на фашистской мине. С тех пор подполковник ходил с палочкой, сильно приволакивая правую ногу. Зная про героизм, не раз проявленный подполковником за время несения своей нелёгкой службы, Берия распорядился перевести его в Москву, не дав комиссовать по болезни на гражданку. Виктор Авакумов, будучи жёстким противником Берии, так же относился к подполковнику с симпатией. Каримов не участвовал ни в каких кабинетных играх, а просто честно выполнял свои обязанности, стараясь, чтобы отношение к арестантам было максимально приближено к человеческому.
— Забирай, Иван Иванович, своих гвардейцев, — Каримов взглянул на Язёва своими тёмными, как спелая черешня, глазами. — Сейчас приведут их. Обед они получили. Утром на прогулку их выводили.
— Молодец ты, Алимбек, — Язёв искренне улыбнулся подполковнику, — до тебя тут такие живодёры хозяйничали, что, «мама роди меня обратно»! Трупы каждую ночь выволакивали. Арестанты, как мухи дохли. А ты служишь тут всего несколько месяцев, а уже порядок навёл. Не то, что раньше было!
— Раньше время другое было, Иван Иванович, — по-восточному мудрый подполковник грустно усмехнулся в седые усы. — Никогда не ругай того, кто был до тебя, ибо не знаешь, как будут отзываться о тебе самом. Так говорил мой отец.
— Не судите, да не судимы будите, — пробормотал Язёв, пожимая сильную руку Каримова.
Полковник вышел во внутренний дворик. Конвоиры уже вывели арестантов. Бородин, Зубарев и Линке смотрели на полковника враждебно.
— Что с нами будет? — Выступил вперёд профессор.
— Вы, профессор, поедите домой, потом к вам приедет ваша дочь, которую Василий спрятал на квартире у тётки Бородина, — полковник замолчал, прикуривая папиросу, — а мы с Зубаревым и Бородиным захватим наших друзей, Василия и Сергея, а затем попытаемся кое-что исправить.
— Нас не будут судить, не будут расстреливать, как пособников Отто фон Шлёсса? — Зубарев не мог поверить в своё счастье.
— Все расспросы и комментарии потом! — Полковник выплюнул окурок точно в урну, стоящую в нескольких шагах от него. — Пора действовать, товарищи офицеры! Я начинаю операцию под кодовым названием «Вахтанг».
Отправляясь в роковую ночь убийства Дадуа, Язёв решил взять с собой Борзяка, Воронцова, Зубарева и Бородина. Профессора Линке решено было задействовать в управлении процессом перемещения участников операции. Иван Фридрихович работал с аппаратурой, давая комментарии полковнику Язёву, внимательно следившего за действиями профессора.