Стражница
Шрифт:
Глубоко в горле он издал звук, похожий на рычание, пробормотал сквозь поцелуи моё имя, и в какой-то ужасающий и неистовый момент я подумала, что он отстранится и начнёт ругать за то, что я оказываю на него давление, хотя он только что ясно дал понять, что я не должна этого делать.
А потом его рука обхватила меня за голову, в то время, как ладонь другой легла на спину, и мы, спотыкаясь, устремились в сторону кровати.
— Мы не будем этого делать, — пробормотал он, в то время, как его губы пробежали по моей щеке и прикоснулись к уху, обдав тёплым
— Конечно.
Это было так замечательно, чувствовать на себе его вес, и я обхватила его ногой за бедро, как будто смогу таким образом помешать ему сбежать. На вкус он напоминал миндаль, чистый и тёплый. Наконец-то, подумала я. Он столько времени потратил, стараясь оставаться благородным, хотя ведь очевидно, что это неизбежно должно произойти.
Я скользнула рукой под его рубашку. Мускулы его спины были твердыми как гранит, шрамы едва чувствовались, одна из ужасных составляющих его жизни, о которой он ничего не хотел мне рассказывать. Он замер посреди нежного целуя, прижав губы к моему виску, в то время как его пальцы уже были заняты, осторожно расстёгивая мою блузку.
— Мы не будем этого делать, — хрипло повторил он, не отрывая глаз от края моего лифчика.
— Не хочу возражать тебе, но…
Он опёрся на локоть.
— Бог мой, — прошептал он. — Ты так безумно красива.
Его пальцы провели по изгибу, там, где кружева закрывали мою кожу, и я закрыла глаза, когда почувствовала прикосновение. Моё дыхание сбилось. У него были такие красивые руки, шершавые от столярной работы, но всё же нежные.
А затем он отстранился и оставил меня одну на холодной и узкой кровати.
— Нет. — сказала я. — Сначала говоришь такие вещи, а потом просто останавливаешься.
Он снова поцеловал меня, а я выгнулась, потому что хотела чего-то, что не могла выразить словами, хотя знала, что мне это необходимо. Сузив глаза и нахмурившись, он откатился в сторону.
— Я не хочу быть таким типом, — сказал он.
— Каким? — Я попыталась придвинуться к нему ближе, но он вытянул вперёд руку и остановил меня.
— Тем, который с тобой спит, а затем требует, чтобы ты держала это в секрете. — Он закрутил прядь моих волос вокруг пальца. — Это ещё одна вещь, которую я о тебе знаю. Тебе не нравятся секреты.
— Это другое… — Так оно и есть. Мы скрывали наши… как бы там нас не захотели назвать… не из-за стыда. Это безумие моей семьи заставляло нас молчать.
— Ты уверена? За последние пару месяцев ты изменилась, но всё ещё счастлива, когда люди не обращают на тебя внимания, когда ты можешь оставаться в тени. Это будет делать сложнее, если все узнают, что мы вместе.
Покалывающие волнение разнеслось по венам, как только он произнёс слово «вместе» и придало мне смелости.
— На этих выходных в школе будет танцевальное мероприятие. Балл Сади Хавкинса. Девочки приглашают мальчиков.
— Мо…
По-видимому, я была настолько же глупа, как и смела, но я не сдавалась.
— Пойдём туда со мной. Я не
— Но всё ещё есть Билли.
Эти пять слов, будто валуны, уничтожили всё возбуждение.
— Ты мог бы сказать ему, что присматриваешь за мной, — объяснила я, но это слабый аргумент, и он это знал.
— Ты должна пойти туда, — сказал он и прикоснулся лбом к моему лбу. — Повеселиться от души. Провести время с подругами. Побыть ребёнком.
Я оттолкнула его.
— Ребёнком? Ты это сейчас серьёзно? Мы что опять вернулись к той же теме?
Я запахнула блузку и застегнула не сгибающимися пальцами, разрываясь между смущением и гневом.
— Я не так имел это в виду, — сказал он. — У тебя есть возможность целый вечер побыть обычной девочкой. Почему ты не используешь её?
— Потому что я не люблю ложь, — сказала я. — Почему я должна притворяться нормальной, если все знают, что это не так?
Он не ответил, растянувшись рядом со мной на выцветшем петчворк-одеяле и притянул меня к своей груди.
— Мы найдём какой-нибудь способ.
Я уткнулась лицом в его футболку и вдохнула запах его кожи. Это единственный способ, как я могу находится с ним рядом.
— Ты всегда так говоришь, но нам это никогда не удаётся.
Я почувствовала, как его тело затряслось от смеха, но в нём не присутствовало ничего весёлого.
Г
лава 8
После того, как Колин отвёз меня обратно в школу, у меня было ещё только время поставить сумку в шкафчик и проскользнуть на урок журналистики, последний на сегодня. Я, как могла, незаметно юркнула на своё место, но мисс Корэлли приподняла бровь и постучала по своим наручным часам. Она наверняка оставила бы меня после уроков, если бы как раз сейчас не проводилась лекция приглашённого докладчика.
Ник Пэтрос был политическим репортером «Трибуны» и несколько раз в неделю писал в разделе на странице 2. Статьи о мэре — считались одной из его любимых тем, также, как и организованная преступность и широко распространённая коррупция. Моя фамилия в настоящее время упоминалась не часто, но когда я набрала её в гугле, то выяснила, что тринадцать лет назад Пэтрос довольно сильно интересовался моей семьёй. Даже сегодня дядя жаловался на него и его «клеветническую, охотящуюся за сенсацией, так называемую журналистику».
С близкого расстояния Пэтрос казался приятным типом. На нём были штаны цвета хаки, с отглаженной складкой впереди и чёрная рубашка поло с длинными рукавами. И то, и другое было немного тесноваты на животе. Его седеющие волосы были убраны с красноватого лица и аккуратно причёсаны, на носу и щеках проступали лопнувшие капилляры, которые я часто видела у алкоголиков в Чёрной Моргане. Он не прерывал лекцию, когда я вошла. Сунув руки в карманы и прислонившись к подиуму, он продолжил говорить, но у меня было такое впечатление, будто его внимание явно перешло на меня.