Стрела Амура

Картленд Барбара

Именно стараниями матери Мелиссы у них в доме велись интересные содержательные разговоры на различные темы, а не только о скачках.

Дензил Уэлдон мог быть умным и интересным собеседником, когда этого хотел. Быть может, со свойственной ей чуткостью думала Мелисса, именно недюжинный ум заставлял его страдать сильнее, когда он чувствовал себя одиноким и неприкаянным.

Но Хестер Рандел! Мелисса поглядела на сидевшую во главе стола женщину, которая стала ей мачехой, и почувствовала отвращение. Хестер тоже много выпила. Раскрасневшись от вина и жары, она выглядела не

только уродливой, но и порочной. Правда, нельзя было не признать — Хестер превосходно ездила верхом. Она отлично держалась в седле. Гости ничуть не кривили душой, когда предлагали тост «За лучшую наездницу графства!».

Застолье близилось к концу. Ели и пили уже четыре часа кряду. Мелисса гадала, сколько еще придется терпеть неуклюжие комплименты джентльменов, сидевших по обе стороны от нее.

Охотничий сезон еще не начался, но в знак уважения к невесте гости прибыли в охотничьих куртках розового цвета, а выходя из церкви, «счастливая чета» прошла под аркой, составленной из рукояток кнутов — их держали члены охотничьего клуба «Куэнби».

Клуб этот был не столь престижным, как великосветский «Куорн». «Мелтонцы», как они себя величали, поскольку шесть дней в неделю охотились вблизи Мелтона и останавливались в этом городе, выделялись присущим им блеском, богатством и высокомерием.

Ни один «парвеню» не мог присоединиться к их аристократическому кругу. Мелтонцы и близко не подпустили бы никого из гостей Хестер, разумеется за исключением Дензила Уэлдона. Снова и снова его приглашали охотиться в «Куорн», но он не мог себе этого позволить.

Теперь он сможет присоединиться к своим приятелям, подумала Мелисса. Тут же у нее мелькнула мысль: что-то скажут о Хестер жены высокородных мелтонцев?

В это мгновение кто-то достал из кармана охотничий рожок и начал трубить «Таллихо» и «По домам» — сигналы, подаваемые на охоте. При этих звуках Хестер встала со стула, неуклюже похлопала новобрачного по плечу и объявила, что идет наверх переодеться.

Молодожены уезжали в Лондон. Мелисса понимала, что ее отец жаждет возобновить членство в своих прежних клубах, посещать «Уайтс» и «Ваттоз» [2] , равно как и заходить в более сомнительные заведения, где столько времени проводил в молодости.

Если б не сильная неприязнь к мачехе, Мелисса могла бы ей посочувствовать. Впрочем, она не сомневалась, что Хестер не даст себя в обиду; купив себе мужа, так или иначе она своего не упустит.

Хестер направилась к выходу из банкетного зала. Мелисса, которой уже передали, что от нее требуется, последовала за ней через холл с мраморным полом и вверх по богато украшенной лестнице.

2

Названия аристократических клубов.

Их сопровождало несколько других дам, но в большой спальне Мелисса осталась наедине с Хестер, если не считать двух суетящихся горничных.

Сама по себе комната была прекрасных пропорций, но загромождена мебелью. Горчичного цвета шторы на окнах

и полог постели показались Мелиссе просто отвратительными.

Однако Хестер, снимая с головы диадему, самодовольно сказала:

— Свадьба прошла хорошо — ну да в Рандел-Тауэрс другого и быть не может.

Она встала, чтобы горничная расстегнула ей сзади платье, и прикрикнула:

— Да побыстрее ты, безмозглая! Я не собираюсь стоять здесь всю ночь!

— Простите, мисс… — заволновалась горничная.

— Теперь мадам — и не забывай об этом! — оборвала ее Хестер.

Она перешагнула через подвенечное платье; другая горничная принесла роскошный атласный халат, сверх всякой меры украшенный кружевами.

Хестер надела его и сказала:

— Выйдите обе! Мне нужно поговорить с мисс Мелиссой. Когда вы мне понадобитесь, я позвоню.

Горничные поспешно вышли. Мелисса с тревогой взглянула на раскрасневшееся лицо мачехи.

— Мелисса, я хотела поговорить с тобой вчера, — начала Хестер, — но ты не пришла.

— У меня дома было много дел, — неопределенно ответила Мелисса.

Она умышленно не пошла в Тауэрс, чувствуя, что больше не в силах смотреть на свадебные подарки, которыми восторгалась Хестер, и выслушивать, где проведут медовый месяц ее отец и эта неприятная женщина.

— Тебе больше незачем думать об этом доме, разве что о своих личных вещах, — резко заявила Хестер. — По-моему, их у тебя не так уж много.

— Я вас не понимаю, — проговорила Мелисса.

— Твой отец согласился закрыть дом до тех пор, пока мы не подыщем подходящего арендатора.

— О нет! — едва слышно выдохнула Мелисса. Теперь ей стало понятно, почему последние два дня у отца был несколько пристыженный вид.

Он обещал ей, искренне обещал, что она останется в старом доме по крайней мере до конца лета. Но, как и во всем прочем, он, должно быть, малодушно согласился с Хестер, когда та сказала, что держать открытыми два дома — пустая трата денег.

А ведь для огромного состояния мачехи ничего не стоило истратить несколько фунтов на дом, где отец Мелиссы счастливо прожил двадцать лет.

— Я велела слугам закрыть дом, — продолжала Хестер грубым голосом, таким же уродливым, как она сама.

— Когда? — спросила Мелисса.

— Завтра или послезавтра. Укладка вещей займет у тебя немного времени.

— Вы хотите, чтобы я перебралась сюда?

Вопрос этот был скорее риторическим. Хестер повернулась, чтобы взглянуть на падчерицу. В ее взгляде читалась явная неприязнь, но в этом не было ничего удивительного.

Мелисса была светловолосой, тоненькой, грациозной девушкой. Она была необычайно красива, но совсем не той красотой, какую ценят в кругах сквайров-охотников. На маленьком овальном личике выделялись огромные глаза, в которых, словно в прозрачном ручье в солнечный день, отражались все ее чувства. Это было нежное лицо с бровями вразлет, маленьким прямым носом и мягкими, красиво очерченными губами.

Оно притягивало к себе взоры, заставляло всматриваться в эти странные глаза, выражение которых было таким же изменчивым и непредсказуемым, как сама погода.