Стрела гламура
Шрифт:
— Елизавета Матвеевна, прошу вас, не нужно так волноваться! Это всего лишь зайчик! Должно быть, он принял вашу горностаевую шубку за березку!
— О! Надо и мне принять! — щелкнув пальцами, убежденно пробормотал Эдя Кунак и вытянул из кармана фляжку с коньяком.
При этом Аюшкин вспомнил, что до сих пор держит в руке ледяную бутылочку, представляющую собой оригинальный образец мелкой скульптурной пластики. Председатель жюри протянул руку с флаконом, собираясь тематически точно поместить это произведение искусства рядом с ледяным горшком, и в этот момент
— Не нужно так волноваться! — булькнув коньяком, сказал ему хладнокровный Эдя Кунак. — Должно быть, этот зайчик принял вашу ручку за осинку!
— Уберите! Уберите! Кто-нибудь уберите этого чертова зайца! — заверещал Аюшкин, начиная вращаться в надежде стряхнуть с себя дикое животное.
— Стоять! — набежав со стороны, пугающе гаркнул на него какой-то рослый парень.
Председатель жюри мгновенно подчинился командному голосу и застопорился. Парень быстро и ловко, как пластырь, отклеил зайца с курточного рукава и без всяких разговоров и объяснений уволок вырывающегося грызуна прочь.
— Зимний заяц хорош, если его в сметане потушить, с укропом и специями! — с оттенком мечтательности сказал по этому поводу многоопытный продюсер Юбкин.
Аюшкин потряс рукой и выронил из онемевших пальцев ледяной флакон. Затем он машинально наклонился, чтобы поднять склянку, но снова услышал строгий приказ:
— Стоять!
На этот раз командовала женщина.
— Это наше! — голосом, в котором прозвучало строгое предупреждение, сказала она.
Аюшкин поспешно отдернул руку от флакона, женщина сгребла его в перчатку вместе с пригоршней снега и тоже убежала. Председатель жюри растерянно посмотрел ей вслед.
— Вот такое оно, коллективное творчество! — в утешение ему сказал Юрий Юбкин. — Все шедевры остаются в кругу семьи!
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! — продолжая тему похвальной семейственности, металлически забряцала голосистая подпевка группы «Епархия».
— Ам-м-ми-и-инь! — как на сцене, истошно завизжал Эдя, доказав, что и ему иной раз по силам дотянуться до верхнего «до».
— А где Зая? — забравшись в машину, удивленно спросила Алиса.
— Действительно, где он? — встревожился Василий.
— Ты забыл закрыть клетку, и он убежал?! — хлопнув себя по коленкам, возмутилась она. — Идиот!
Ссора, погашенная с большим трудом, возобновилась.
— Сама такая! — вызверился Василий. — Не видишь разве, клетки тоже нет! Думаешь, Зая забрал ее с собой?!
— Как это — нет клетки? — Алиса перестала орать и быстро выбралась из машины.
Через пару минут Василий вновь услышал взволнованный голос супруги:
— Я нашла клетку, но Заи в ней нет! — крикнула Алиса.
Василий поспешно присоединился к жене и осмотрел клетку, лежащую на боку, с открытой дверцей.
— Раз, два, три, четыре, пять — вышел Зая погулять! — пробормотал он. — Алиска, знаешь, что хуже всего?
—
— Что в клетке нет не только Заи, но и пузырька с остатками фиалковой эссенции! — мрачно объявил Василий. — А без пузырька наши шансы вернуть кролика близки к нулю!
— Их сперли, Заю и пузырек! — немного подумав, убежденно сказала Алиса и кивком указала на снежную пустошь. — По следам видно, что тут прошли две пары ботинок.
— И один босоногий кролик! — согласился Василий.
— Бегом за ними! — мгновенно постановила Алиса. — Догоним и раскулачим!
Толпа, собравшаяся на «Айс-сноу-шоу», восприняла нездоровую суету в жюри как часть развлекательной программы, тем более что лица уважаемых деятелей искусства были видны только первым рядам. Дикий визг Елизаветы Тягун многие приняли за помехи при настройке акустической аппаратуры, а вокализы Эди Кунака и его команды — за распевку перед концертом. Любители православного хард-метала уже выкрикивали из толпы: «Даешь всеношную!», и продюсер группы «Епархия» Юрий Юбкин отчаянно спорил в сторонке с директором туркомплекса, вымогая гонорар за спонтанное выступление.
— Какой гонорар? Мы на заказник не подписывались! — отбивался директор, демонстрируя знание профессиональной терминологии.
— Не заказник, а ночник на открытой площадке! — наседал Юбкин, широким взмахом руки указуя на горы, высящиеся вокруг, как гигантские трибуны стадиона.
— Я лично никого петь не просил! — возражал директор. — Они сами заголосили! За работу в жюри солист ваш взял коньяком! А это «Мартель», между прочим!
— Половину коньяка выпили балерина и скульптор! — напомнил Юбкин. — Если бы не Эдичкин «Мартель», они до сих пор были бы в шоке после нападения зайца! Кстати, вашему курорту нужна такая антиреклама — интервью звезды эстрады Эди Кунака с броским заголовком: «На моих глазах дикий зверь набросился на приму-балерину!»?
— Ладно, пусть будет сборный концерт! — сразу сдался директор. — Ваши споют, а балерина спляшет, отработает выпитый коньяк.
— Только не здесь! — Юбкин снова указал на горные вершины. — У вас же есть ночной клуб? Сделайте объявление и продавайте билеты, вот и решение вопроса о гонораре!
— Если поднимем кассу, половина ваша! — пообещал приободрившийся директор.
Сторговавшись, они ударили по рукам и еще не успели расклеить ладони, как из темноты на них выскочили мужчина и женщина с озабоченными лицами. Оба запыхались и тяжело дышали.
— Тут… Двое… Не пробегали? — с трудом выдавливая из себя слова, спросила женщина.
Мужчина ее вопрос повторил сурдопереводом, показав два пальца, растопыренных рожками.
Продюсер и директор не успели осознать смысл вопроса и молча смотрели на любознательную пару, продолжая держаться за руки, как два дошколенка.
— А зайца… не видели? — не дождавшись ответа на первый вопрос, выдохнула женщина.
Ее спутник молча переместил свои растопыренные пальцы выше и установил их на макушке. Это изображение зайца было понятно каждому детсадовцу.