Стрельба в невидимку (Десерт для серийного убийцы)
Шрифт:
– Ну и что вам надо?
– Побеседовать хотелось бы… Насчет вашего убитого соседа сверху.
– Заходите. Только ноги хорошенько вытрите.
Я так старательно топтал половую тряпку перед порогом, что даже хозяйка не вытерпела, приглашающе махнула рукой.
– И вот здесь разуйтесь, – показала угол коридора.
Я и это выполнил безропотно. Не мент, я всегда разуваюсь в чужих квартирах.
– Я не знаю, что он из себя представлял… – сизый дым повис в кухне, куда мы прошли для беседы, и кудрявыми слоями поднимался
– Почему вы так решили?
– Постоянно был дома. И жена тоже – дома. У нас тут такие полы и потолки, что каждый шаг слышно. Постоянно ночами шлепали, спать мешали.
– А выстрел?
– И выстрел я слышала. Часов в двенадцать это было. Только я не поняла, что это выстрел. Я телевизор смотрела. И подумала – что-то там упало. Потому что грохот такой был! Да я все милиции уже рассказала…
Ага, интересный факт! А в материалах «дела» протокола допроса соседки нет. Надо сказать Лоскуткову.
– Вероятно, это упало после выстрела тело?
– Может быть, и так. Но как я могла предположить, что это за звук, если я выстрелы раньше только в кино слышала?
– А голоса, крики какие-нибудь доносились?
– Когда они ругаются, у нас тоже слышно. Особенно на кухне, через вентиляцию. В этот раз не ругались. Я незадолго до этого грохота на кухню выходила, чайник кипятила. Вот, опять, слышите?
Она подняла перед носом длинный, как школьная указка, указательный палец.
Явственно над головой слышались шаги.
Шаги?
Но, насколько я понимаю, квартира должна быть опечатана! И отметку об этом я сам в «деле» читал.
– А кто там может быть? – спросил я самое нелепое, что могло прийти на ум.
– Откуда я знаю…
– Извините, – я стремительно направился к входной двери, быстро обулся и ринулся на пятый этаж, не успев завязать шнурки. И пожалел, что пистолет вчера оставил в сейфе. Но кто мог знать, что так дело обернется? Ведь вечером я даже не предполагал, что убийство Валентина Чанышева как-то связано с кровавым делом Лешего! И устраивать перестрелку с соседями или с гостями убитого тоже вчера не собирался.
…Бумажная печать с росписями была разорвана строго посредине. Мог кто-то из детей побаловаться, а мог и кто-то из взрослых. Но так бумажка должна была разорваться при открывании двери – сам разрыв характерный. Если бы пальцем надавили, разрыв был бы несколько иной.
Я взялся за дверную ручку, повернул ее и толкнул дверь. Она была заперта. Но шаги-то я отчетливо слышал! Я нажал на дверь посильнее – не отпирается. Прислушался. Квартира ответила мне тишиной. Здесь уже и шагов слышно не было. Может быть, мягкая дверная обивка их глушит?
Что делать? Позвонить Лоскуткову? Я спустился этажом ниже. Моя недавняя собеседница стояла в дверном проеме.
– Никого? – спросила удивленно.
– Закрыто. Но печать сорвана. Можно от
– Телефон – в комнате. Не разувайтесь.
– Постойте здесь и послушайте. Если дверь наверху откроется, сразу зовите меня.
Я не прошел, а пролетел в комнату. Телефон стоял на тумбочке, рядом с телевизором. Четырежды набирал номер. Постоянно было занято. После очередной попытки мне наконец ответил сам Лоскутков. Я коротко обрисовал ситуацию. Крикнул хозяйке квартиры, спрашивая номер кода на подъездной двери. Повторил код майору.
– Выезжаю, – сказал он и бросил трубку.
Я завязал свои шнурки и вышел из квартиры – уже неторопливо. Женщина стояла, прислонившись к перилам, и прислушивалась.
– Тишина, – сообщила мне шепотом. Непонятно – зачем шептать, если только что громко говорила мне код?
– Вернитесь в квартиру и лучше пока не выходите, – посоветовал я.
Она согласно кивнула, закрыла дверь, но удаляющихся шагов я не услышал. Должно быть, прямо за дверью и осталась стоять. Я же поднялся на пятый этаж, встал сбоку от двери – так, чтобы в дверной глазок меня невозможно было увидеть, – и стал прислушиваться к тому, что происходит в квартире Чанышевых. И уловил все-таки звук. Что-то тупо стукнуло один раз. Больше – ничего.
Теперь, незваный гость, ты мой клиент. Не уйдешь! Просто некуда тебе деться. Только начнешь дверь открывать, я спрячусь в сторону – и атакую сзади. Буду бить на «отключку», как и положено безоружному.
Загремел замок этажом выше. Там открылась дверь – и с громким стуком захлопнулась. Шаги. Спускался парень лет двадцати пяти.
– Вы кого ждете? – спросил он меня чуть ли не подозрительно. Взгляд его был суров и при этом насмешлив.
– Я знаю, кого я жду. Но не вас.
Парень пожал плечами на такую невежливость.
– Если Вальку, то напрасно.
– Почему?
– Его позавчера грохнули… – он как-то нехорошо, словно бы даже почти довольно ухмыльнулся и стал спускаться дальше, не дожидаясь моей реакции на сообщение.
Через десять минут послышались голоса снизу. Я понял, что менты прибыли. Заскрипел лифт, и тут же раздался топот нескольких пар ног по лестнице. Лифт пришел одновременно с двумя поднявшимися ментами. Лоскутков сообразил захватить с собой опера из райотдела – лысого Кудрявцева, у которого были ключи от квартиры.
Быстро открыли дверь. Я, как безоружный, вошел последним. И сразу уловил сквозняк. Балконная дверь была распахнута. На балконе я увидел пожарную лестницу, ведущую с этажа на этаж. Пожарный люк тоже был открыт.
– Черт! – хлопнул я себя по лбу.
– Что? – спросил Лоскутков, уставясь на меня злыми рысиными глазами. Кажется, мент поимел желание меня убить за промах?
– Он прошел мимо меня… Поговорили даже… Как я сразу не подумал, что обычно люди лифтом пользуются. А этот – проверить хотел…