Стрелец и Дева
Шрифт:
– Спасибо, – по-грузински ответил Самолетов, и его увели в камеру.
Через неделю, когда Самолетова снова допрашивал следователь, он сказал на языке одной из самых малочисленных горских народностей:
– Я не говорю по-русски! Прошу пригласить переводчика.
– Не валяйте дурака, Самолетов! – рассердился следователь. – Адвокат Лившициани нашел настоящего Сванидзе, доказал его невиновность, и оба уважаемых человека отбыли обратно в Тбилиси.
– А я? – опросил Самолетов. – Чем я теперь могу помочь следствию?
– Только
Тот подобострастно впился глазами в лицо следователя, пытаясь прочесть на нем дальнейшие указания.
Поединок
Литконсультант отдела поэзии внимательно посмотрел в юное лицо, обрамленное пушистыми волосами, потом перелистал принесенную рукопись, что заняло у него не более минуты, и начал:
– Честно говоря, я бы вообще запретил женщинам писать стихи. Одна любовь-морковь, охи-вздохи. Чувства мелкие, темы несерьезные. Или вы не согласны со мной, девушка?
– Я не девушка. Я – юноша.
– Ну, простите, – пробормотал литконсультант и снова перелистал стихи.
– И сколько же вам лет, юноша?
– Четырнадцать.
– Так вот что я должен сказать, молодой человек. Ваш юный возраст – это недостаток, который с годами, несомненно, пройдет, но пока в сочиненных вами стихах видно полное отсутствие жизненного опыта, собственной судьбы. И запаса культуры, необходимого для хороших стихов, тоже в столь юном возрасте еще быть не может. Посмотрите, в ваших стихах…
– Это не мои стихи, – перебил его посетитель.
– А чьи же?
– Меня дедушка попросил сходить в редакцию с его стихами. Ему почти девяносто лет, он из дому не выходит.
– Да? – удивился литконсультант, снова пролистал стихи и сказал: – Что мы видим в этих стихах, кроме конкретной, частной жизни вашего дедушки? Автор последовательно описал нам этапы своего боевого пути и трудовой деятельности. Честь и хвала, как говорится, нашим ветеранам, но при чем тут поэзия? Это биография для отдела кадров, а не стихи для журнала.
– Вы опять не так поняли, – сказал юноша, – дедушка послал вам свои переводы из древнекитайской поэзии.
– А известно ли вашему дедушке, – продолжал литконсультант, не сбавляя своего педагогического пафоса, – что нельзя заниматься переводами, не зная языка оригинала, не зная истории его страны, не имея понятия о ее культуре?
– Мой дедушка знает! Он доктор филологических наук. Всю жизнь занимается древнекитайской литературой.
Литконсультант на мгновение задумался, глядя на рукопись, потом решительно сказал:
– Переводы, безусловно, очень интересные. Но предлагать их редколлегии я не могу. В таком виде их просто никто читать не станет. Шрифт на пишущей машинке изношенный, лента старая…
– У нас новая машинка! – возразил парнишка – Две недели всего,
– А вы посмотрите, какой хвостик у буквы «р». Его почти не видно! Такие нечеткие рукописи у нас никогда не принимались и приниматься не будут. Так и передайте дедушке.
Юноша начал запихивать бумаги обратно в сумку, а литконсультант радостно подытожил, что провел уже 697 боев и во всех 697 одержал победу.
Портфель
– Папочка, не ходи сегодня на работу! – попросил ребенок.
– А кто же за меня пойдет? – удивился инженер отдела капитального строительства Коптилов.
– Пусть твой портфель. Один – без тебя, – предложил сын.
А надо заметить, что это был старый добротный портфель, бессменно служивший хозяину уже полтора десятка лет.
– Действительно, – засмеялся отец, – пусть-ка он разок сходит без меня.
И представьте себе: портфель привычным путем добрался до работы и расположился на своем обычном месте.
– Коптилов уже здесь? – спросил начальник отдела. – Тогда передайте ему, чтобы поскорей шел в Гипродворец.
В Гипродворце портфель привычно плюхнулся в объятия своего старинного знакомца – кожаного кресла в приемной директора института и задремал.
– Опять тот самый Коптилов пришел, вон портфель его лежит, – доложила директору секретарша.
– Скажите, пусть подождет, – ответил директор. Через два часа секретарша напомнила о Коптилове.
– Я же сказал, пусть ждет!
Прошло еще три часа. Портфель по-прежнему дремал в кресле.
– Этот Коптилов решил меня сегодня измором взять, – возмутился директор. – Дайте-ка мне бумаги, которые он принес в тот раз.
Через две с половиной минуты секретарша вынесла в приемную подписанные документы и, не увидев Коптилова, положила их в его портфель. Вернувшись в отдел, портфель опять расположился на своем стуле. Начальнику не терпелось поскорей узнать результаты коптиловского похода. Он раскрыл портфель, вытащил документы:
– Ну, молодец, Коптилов, хорошо сегодня поработал! – воскликнул начальник, листая долгожданные бумаги.
В это время в буфете продавали говяжьи сосиски. Одна из сотрудниц Коптилова, как всегда, купила и на его долю. «Ладно, завтра он со мной рассчитается, а сейчас мне некогда дожидаться», – решила она и, завернув сосиски в несколько слоев кальки, сунула сверток в портфель Коптилова.
В обычное время портфель был дома.
Хомяк
Чертежница Марина занималась на курсах английского языка. Это знало все конструкторское бюро. Его сотрудники понимали, что учиться на этих курсах несоизмеримо труднее, чем, скажем, на вечернем факультете института. Не было секретом, что Марина каждый вечер, все выходные и каждую свободную минутку на работе только и делает, что зубрит английский.