Стрелки
Шрифт:
— Девчонок обижать! — пробасил незнакомец, грозя кулаком валявшемуся без чувств владетелю. — Здесь город вольный, здесь бароны не правят...
Не слушая его гневной речи, Хель подбежала к Мэю. Тот уже сидел, лицо его было залито кровью.
— Вытри, — сказал человек, поддерживавший Мэя, и протянул ей какой-то лоскут. И только сейчас Хель разрыдалась. Плача, она вытирала кровь, а ее все не становилось меньше, а Мэй, едва шевеля разбитыми губами, повторял:
— Не плачь,
— Ирбис! — прогремел над ними уже знакомый бас. — Барона я в канаву оттащил, пусть охолонет. А малышей мы до дому проведем. Вы где остановились, девонька?
— У Гиральда, — сквозь слезы выдавала Хель, — у мастера Гиральда на улице Медников...
— Ну так подымайся. И ты, храбрец, тоже, надо же, на баронов кидается...
— Помоги девочке, Саент, — сказал Ирбис, поднимая Мэя.
— Что я, слепой, что ли, — проворчал чернобородый Саент, и Хель почувствовала, что взлетает в воздух. — Пошли, девонька...
Саент до самого дома мастера Гиральда нес Хель на руках. Она вначале сопротивлялась, но потом поняла, что все равно сама идти не сможет.
А для этого великана нести ее было, пожалуй, проще, чем свалить с ног вооруженного человека одним ударом кулака. В его огромных руках Хель показалась себе совсем маленькой. «Он даже больше Окассена, — с удивлением думала она. — И выше отца...» Она видела, как рядом шел Мэй, шел неуверенно, и Ирбис поддерживал его за плечи. Они уже подходили к дому, когда от высоких ворот отделился человек и бросился к ним.
— Ага, еще один, — пробормотал Саент, и Хель сжалась. Ирбис потянул из ножен кинжал. Но человек крикнул:
— Хозяйка!
— Окассен! — удивленно и обрадовано отозвалась Хель.
— Свой, что ли? — неуверенно спросил Саент.
— Я-то свой, а ты кто? — бросил Окассен, подходя вплотную. Он протянул руки и спокойно забрал Хель у остолбеневшего Саента:
— Что случилось?
— Потом, — быстро сказала Хель. — Окассен, это Саент и Ирбис. Они спасли нас.
— Спасли? — Окассен недоверчиво оглядел обоих, и тут только до него полностью дошел смысл ее слов. — От чего спасли? Мэй... что с тобой?! Что приключилось, во имя Предка?!
— Еще один барон, — проворчал Саент.
— Не твое дело, — отрезал Окассен. — Пошли в дом, и там ты мне все объяснишь, Хель. Все-все. Я человек любопытный.
Вид у него был мрачный, глаза жестко блестели, Хель с ужасом подумала, что он скажет, когда узнает все...
Не обращая внимания на остальных, Окассен с Хелью на руках вошел в ворота дома. Саент и Ирбис переглянулись.
— Зайдем, что ли? — сказал Саент. — Парню, смотри, совсем худо.
— А девочку благородный хозяйкой зовет, — задумчиво проговорил
— Вот и я говорю — любопытно. Пошли? — И все трое двинулись за Окассеном.
Против ожидания, Окассен, выслушав рассказ об их похождениях, не вспылил, не разъярился. Видно, увидев Хель живой и невредимой, решил, что остальное значения не имеет. Он поручил Мэя заботам старой служанки мастера Гиральда, велел подать ужин и приготовить ночлег для всех, включая и Саента с Ирбисом, — словом, распоряжался, как у себя дома. Мастер Гиральд только хмыкал, но ничего не сказал. Когда Хель умылась, Окассен заставил ее переодеться в мужской костюм, тот самый, в котором она выезжала из Ландейла.
— Хватит бродяжничать, — сумрачно сказал он. И обратился к Саенту, который смотрел на Хель с приоткрытым ртом:
— Владетеля вы добили?
— Нет, — почти виновато ответил Саент, — приглушил только и в канаву сбросил.
— Очухается, — хмыкнул Ирбис, — нечисть живучая.
Окассен строго глянул на него, но промолчал.
Когда ужин окончился, Хель решила зайти к Мэю, но ее задержал Саент.
— Это кого же я от барона отбил, плясунья? — спросил он, чуть усмехаясь.
— Мое имя — Хель из Торкилсена, — спокойно ответила она.
Саент заморгал, глядя на нее сверху вниз:
— Да ну?! Вон ты где объявилась... Ну, недаром бароны тебя сожрать готовы. А это кто? — он осторожно кивнул на Окассена.
— Друг.
— Тебе друзья-то, видать, нужны? Ненадежно тебя охраняют.
— Вот ты и возьмись.
Саент широко улыбнулся:
— И возьмусь! Хорошее дело — баронов по башкам лупить. Так бы ходил да тюкал... Или тебе это неприятно?
— Спасибо, Саент, — с улыбкой сказала Хель.
Мэя уложили спать в той самой каморке, где лежала раньше больная Хель. Когда она вошла, он лежал, прикрыв глаза, но услыхал ее шаги и вскочил. Кровь с его лица уже смыли, и оно было просто бледным, на лбу — большая ссадина.
— Лежи, — тихо сказала Хель, садясь на край кровати. Мэй схватил ее руки, крепко сжал.
— Хель, — шепнул он невнятно, — Хель, ведь скрипка разбилась...
— Ничего, — Хель постаралась улыбнуться. — Найдем другую.
— Я не смог защитить тебя...
— Глупости! — прервала она.
— Не смог, — упрямо и горько повторил Мэй. — Если бы не они... Я ни на что не гожусь, Хель.
Хель молча наклонилась, поцеловала его в губы — распухшие, еще солоноватые от крови. Потом, почувствовав чей-то взгляд, выпрямилась, обернулась. В дверях каморки стоял Окассен.
— Иди спать, — сказал он строго, по-отцовски. Хель провела рукой по волосам Мэя, встала и ушла.