Стрелок «Черной скалы»
Шрифт:
Весь опыт применения наёмников в конфликтах второй половины двадцатого – начала двадцать первого века позволял утверждать, что каждый «пёс войны» стоит если уж не взвода, то отделения обычных солдат. Конечно, наёмники хорошо воюют за нанимателя, пока есть деньги, но скверно умирают за него… Но глупо требовать героизма или доблести от того, кто воспринимает убийство как работу.
У солдат совершенно иная мотивация – у них всегда в запасе может быть уверенность, что он воюет за благополучие своей страны. И, в принципе, неважно, идёт ли он из-за этого в завоевательный поход или стойко
Главное, что у наёмников этого нет. Они убивают лишь за собственное благополучие. Довольно эгоистично и мерзко, но зато честно. Мы не творим добро, если нам за это не платят, а зло… Зло – в человеческой натуре.
Увы! Но это так.
И добрым себе может позволить быть лишь сильный, а слабый легко озлобляется…
В наёмничестве нет романтики – тяжёлая работа, ничем особо не отличающаяся от любой другой тяжёлой работы. Опасность для жизни, много нервов, сильные физические нагрузки и прочее…
Почти то же самое, что и солдатское ремесло, но всё-таки иное. Грань между воюющим исключительно ради денег «псом войны» и солдатом, который тоже идёт в армию ради денег и убивает, по сути, из-за них хоть и призрачна, но есть.
Просто не каждый может её заметить. А кто может, тот иногда не в силах это объяснить.
Такая вот проблема, да.
На большой войне наёмники мало чем отличаются от обычных солдат – это факт. Когда в движение приходят многосоттысячные армии, земля дрожит под стальными траками, а воздух рвут винты, что может сделать даже тысяча самых лучших наёмников? Они ведь не спецназ и не диверсанты, нет-нет-нет. Они просто очень хорошие бойцы.
Но когда всё начинает сводиться к небольшим стычкам…
Что есть по своей сути подготовка обычного солдата? Это принесение в жертву собственной жизни ради общей победы. Рядовой пехотинец подобен пуле – живёт мало, нечасто демонстрирует эффективность, но без него просто никак. Он необходим… Необходим до определённого момента, когда цена его жизни становится меньше цены общей победы. Выживание солдата не есть приоритет, победа – вот высшая цель.
С наёмниками всё иначе.
У них всего одна цель – собственное благополучие. Долгосрочное или краткосрочное. Но главное – это обеспечение личного выживания. У «пса войны» нет высокой цели, его главная цель – жить, и жить по возможности неплохо.
А через что это достигается? Правильно, через выживание в бою.
Наёмник замотивирован желанием выжить буквально до усрачки. Поэтому у них традиционно низкие потери – они просто не хотят и не пытаются умирать. И каждое действие опытного наёмника направлено именно на повышение собственных шансов на выживание в бою.
Зачем солдату учиться рукопашному или ножевому бою? Абсолютно незачем. Армия – это узкая и жёсткая специализация. Снайперы не будут учиться кидать гранаты, сапёру без надобности навыки стрельбы из пистолета в помещениях, танкисту ни к чему знать особенности зачистки зданий.
Наёмник же, как правило, вынужден совмещать сразу несколько специальностей, а уж учиться чему-то полезному для выживания – вообще первейшее дело. Я, например, хоть и не Гиббенс в плане метания ножей, но этим навыком владею. Надо будет – разберусь
Широкий профиль, ага.
Вот так, пока мозг воображал, будто бы он думает, руки делали уже привычную работу: натягивали и подгоняли снаряжение. Пары прожекторов на рубке вполне достаточно, чтобы собраться в тиши после штормовой карибской ночи.
Что может потребоваться для боя в условиях абордажа? Сейчас ночь, так что однозначно – прибор ночного видения. Их мы три штуки на Тортуге прикупили по случаю – подержанных, но в хорошем состоянии.
Гранаты – осколочные и светошумовые. Бронежилет – лёгкий, но прочный. Этот у меня ещё от «Изоляции» остался. Нож. Как же без ножа-то? Желательно даже два – ка-бар и «тень» на всякий случай. На какой случай? На вся-який случай…
Оружие основное – пистолет-пулемёт Томпсона. Старо как мир, но дёшево, надёжно и крайне сердито. Дальность прицельная и эффективная – мизер, но зато в ближнем бою превращается в самую настоящую траншейную метлу. Полсотни патронов в магазине и высокая скорострельность – это весомые доводы в любом разговоре. А потом можно будет использовать и коробчатые в случае чего, но зато в первых столкновениях долго не придётся менять магазин, а это важно.
Ну, и пара «матчей» – куда же без пистолетов? Но на этом уже всё. Героям дешёвых боевиков уподобляться не будем, цепляя на себя сразу кучу разномастного оружия под разные патроны.
Нацепил на себя всё это барахло, попрыгал, покрутился…
– Ну как? – поинтересовался Датч, закидывая за спину свой жуткий дробовик.
– Порядок, – ответил я, показав большой палец.
– Аналогично, – подал голос Мао, вешая на плечо «М4». – Готов взвести курок и сбацать рок.
Я наклонился, чтобы подобрать бухту троса с раскладным крюком-кошкой на концу, выпрямился…
Вместо Мао на палубе «Фрейи» стоял Коннорс, спокойно смотря на меня своими серо-стальными глазами.
– Взвести курок и сбацать рок, – кивнул полковник.
Я моргнул и помотал головой, прогоняя наваждение.
Мао вновь превратился в Мао.
– Вайс?.. – вопросительно взглянул на меня Датч. – С тобой всё?..
– Порядок, капитан, не беспокойся.
– Ну, тогда по коням, ребята. Лодку на воду!
51
– У него крен на левый борт, – произнёс Датч, всматриваясь в ночную темноту через очки ноктовизора и одновременно руля лодкой. – Ощутимый. Краны повалило. И ход маленький. По ходу, шторм они там тоже не безболезненно перенесли…
– Что-то не нравится мне всё это… – буркнул я, тоже поправляя закреплённый на голове прибор ночного видения. Подкрутил настройки прибора, настраивая дальность. – Хм, а он ещё и дымится. Горит даже кое-где вроде…
– Может, ходовые огни? – ноктовизор капитана был похуже, чем мой, и видно в нём было не так чётко.
– Не-а, ходовые я вижу. Но их мало… Короче, неплохо так их потрепало…
И даже буковки на корме побило…
От гордого названия «Arctic Sunrise» – «Арктический рассвет» – осталось лишь «r…un». Уж не знаю, что там у них произошло, но на корме у них явно не всё в порядке…