Стригунки
Шрифт:
И все это было интересно. Интересно потому, что Сергей Афанасьевич был человеком бывалым, очень многое повидавшим своими глазами.
Неожиданно Губин сказал:
— Очень мне понравился, ребята, и ваш сбор, и ваш стенд, и вы сами. Но есть одно замечание. Говорю прямо, начистоту: уж больно вы, ребята, бледные, незакаленные. Спортом мало занимаетесь, наверно.
Сергей Афанасьевич взял руку сидевшего рядом Зимина и, пощупав мускулы, продолжал:
— Ну разве можно с такими мускулами жить на свете! Покрепче, пожелезнее надо быть. Грудь колесом!
Олег
— Со дня на день настоящая зима ляжет, — говорил между тем Губин. — Красота-то какая! Взяли б лыжи, устроили б поход. Снежками б пошвырялись, промерзли хорошенько. А потом, глядишь, аппетит-то какой! Быка съешь. Эх вы, комнатные фикусы!
Кое-кто хихикнул.
— У нас в плане поход записан, — подал голос Никифоров.
— Да какой там план, ребята! Ну и понахватались же вы от нас, взрослых! План у них! На окраине живете. Простор! Выскочили из школы, надели лыжи — и айда! А вы план. Чудаки! — Сергей Афанасьевич от души расхохотался и уже серьезно продолжал: — Соревнования — другое дело. Это стоит и в план записать. К ним серьезная подготовка нужна. Дистанцию разметить надо, судей достойных выбрать.
— А правда, ребята! — загорелся Коля. — Давайте соревнования устроим!
— То-то же! — улыбнулся Сергей Афанасьевич. — Поживей, повеселей жить надо! В старички вам записываться рано.
Ребята дружно засмеялись.
…Со сбора Сергей Афанасьевич уходил вместе с ребятами.
Погода совсем испортилась. Порывистый ветер швырял в лицо мокрый, тающий на лету снег.
Когда Сергей Афанасьевич и Наташа в сопровождении ребят вышли на улицу, у ворот стояла «Победа». Из окна «Победы» донесся капризный повелительный крик Ольги Константиновны:
— Олик! Сейчас же в машину!
Она приехала встречать Олега, опасаясь, что сына в такую погоду может просквозить.
Олег готов был провалиться сквозь землю: «При всем классе! При Наташе!»
— Мамка, поезжай одна! — послышался из темноты его голос. — Я так дойду.
— Олик! Сейчас же иди в машину! — продолжала кричать Ольга Константиновна.
Но напрасно. Олег уже скрылся в темноте переулка.
Ольга Константиновна грозно распахнула дверцу машины, открыла затрепетавший на ветру зонтик и шагнула в темноту.
— Олик! Ты меня слышишь? Я иду!
— У кого это такая мамаша? — полюбопытствовал Сергей Афанасьевич, рассматривая грузную фигуру Олеговой матери.
— У Олега Зимина, — неохотно ответила Наташа.
Ей было ужасно жалко Олега и очень досадно, что его так при всех осрамила мать.
— Да. Гражданка живет в достатке. Ничего не скажешь, — неопределенно отозвался отец.
Глава пятьдесят шестая
С того времени, когда в доме возник пожар, а было это еще до войны, двор дома № 27 не помнил такого оживления.
Часа в два пополудни к воротам одна за другой подъехали две легковые машины, из которых вышли какие-то солидные люди, в том числе уже хорошо знакомый
Между тем во двор по одному и группами входили мальчики и девочки, многих из которых жители двора приметили как частых посетителей Ивана Дмитриевича. Чтобы скоротать время, ребята толкались, перебрасывались снежками, бегали за ворота встречать запоздавших товарищей.
Накануне во время большой перемены Поликарп Александрович подозвал Колю Никифорова, привел в учительскую и, усадив на диван, сказал:
— Коля, работа, которую отряд выполнял для товарища Фатеева, закончена. Все чертежи мы передали проектным организациям. Для отряда это очень важное событие. Ваш долгий и упорный труд следует завершить торжественным сбором. Чтобы договориться, как такой сбор провести, приходите сегодня после уроков к Фатеевым. Посоветуемся об этом с Иваном Дмитриевичем. Хорошо?
Совещание у постели Ивана Дмитриевича было непродолжительным. Фатеев сказал, что представители районного комитета партии и комитета по изобретательству хотят поблагодарить отряд за помощь ему в изобретательской работе. Он пожелал, чтобы сбор проходил у него дома, потому что хочет на нем присутствовать. Так как квартира Фатеевых была мала и отряд здесь не разместился бы, линейку решили провести во дворе.
Взрослые участники торжества прибыли на квартиру Фатеевых до того, как во дворе стали собираться ребята. У постели Ивана Дмитриевича сидели Поликарп Александрович, секретарь райкома партии, представитель комитета по изобретательству и рационализации, парторг кирпичного завода, на котором работал Фатеев, и мастер с завода металлоламп, приехавший со станции Пушкино. Всех этих людей пригласил Климов.
Парторг кирпичного завода по-дружески журил Ивана Дмитриевича, что, мол, не дело таить от товарищей, над чем работаешь, что завод мог бы оказать помощь: изготовить специальный кирпич, прислать опытных электриков для монтажа кирпичей, а конструкторы завода не посчитали бы за труд сделать кое-какие расчеты.
Товарища из комитета и мастера со станции Пушкино интересовала печка. Она как раз топилась, и гости брали напряжение то от одной, то от другой ее электрических цепей.
— Молодчина, Фатеев! — приговаривал мастер. — Просто, удобно, выгодно!
Представитель из комитета держался более сдержанно, но по всему было видно, что и изобретением и автором он весьма доволен.
Климов разговаривал с секретарем райкома. Секретарь упрекал Климова, что в райком пришел он поздно.
— В нашем районе, где столько заводов и институтов, где столько инженеров, в таких вот условиях лежит человек, делает великие открытия, занимается кустарщиной, — говорил секретарь. — Молодцы и вы и ребятишки — пионерия наша. Только порядок ли это так изобретению пробиваться? Скажите, Климов, порядок?