Стриптиз на дорогах
Шрифт:
– Пьяный он, что ли, за рулем? – Игнат стал серьезней. – Вот гад, а еще покойников возить доверили… Летит, как сумасшедший…
– Как это он пьяный? – удивилась Саша. – А как же ГАИ? То есть ГИБДД?
– Какое тут ГИБДД на хрен! На этом-то участке дороги! Сроду их здесь не было!
Саша хотела спросить – почему, но не успела. У нее перехватило дыхание.
Игнат отвел свой грузовик в сторону, рассчитывая на то, что и автофургон посторонится. Но тот – будто и не замечая грузовика – с той же скоростью громыхал вперед. Когда
– Прыгай!! – заорал он изо всех сил, мгновенно изменившись в лице, – прыгай давай скорее!! Открывай дверь и прыгай!
Сам он выпрыгнуть не успел бы. Удар пришелся с той стороны, где сидел Игнат. Если бы он даже умудрился бросить управление машиной и выпрыгнуть, то его тут же размолотило бы между бортом собственного грузовика и передним бампером сумасшедшего автофургона.
Уже ни о чем не думая, кроме неотвратимо надвигающейся громыхающей смерти, Саша рванула дверцу и подтянулась со своего места к образовавшемуся проему.
Она присела чуть на подножку, готовясь спружинить, чтобы отпрыгнуть подальше, но не успела. Страшный удар швырнул ее гораздо дальше, чем она предполагала прыгнуть.
В то короткое время, пока Саша находилась в воздухе, ей показалось, что она слышит крик Игната.
«Он-то не сможет спастись, – мелькнула у нее мысль, – он погибнет».
В следующее мгновение она покатилась кубарем по земле. Потом внезапно вздыбившаяся волнами земля ударила ее по голове – раз и еще раз, Саша несколько раз еще перекувыркнулась и растянулась на успокоившейся почве.
Темнота наступала постепенно – сначала Саша пыталась с ней бороться, но глаза закрывались сами собой. От яростных приступов тошноты она не могла закричать – только замычала тихонько и замерла на земле.
А потом темнота наползла на нее, как наползает на землю черный дым, склонившийся от порывов ветра, и Саша перестала чувствовать тошноту, боль в расшибленном теле, горячую пыль под собой, собственное тело.
Кабина грузовика Игната со стороны водительского сиденья была смята, как будто ее сжал зубами голодный великан. Вниз – на осколки стекла – капала кровь, и непонятно было, откуда ее столько взялось в кабине.
Автофургон, развернувшись от удара, ворчал, пуская из выхлопной трубы комья черной гари. Передний бампер и часть кабины, соприкоснувшиеся с грузовиком в момент столкновения, помяты были немного.
Створки кузова автофургона, судя по всему, закрыты были весьма небрежно – сейчас они распахнулись. На дороге и на земле валялись скверно одетые люди. Лежали они в крайне неудобных позах – руки и ноги их были так перекручены, что казались резиновыми.
Впрочем, люди этого не замечали и ни на что, конечно, не жаловались – они давно были мертвы.
Паша сначала ходил вокруг своей машины. Потом снова
Захлопнув капот, он вздохнул и вернулся в машину – солнце здорово припекало. Паша опустил все стекла и, удобно устроившись на кресле, закрыл глаза.
Должно быть, он задремал, потому что не услышал, как подъехала машина и остановилась рядом с его «шестеркой» у обочины – черный «Мерседес» какого-то очень давнего года выпуска, с изъеденными ржавчиной бортами.
– Успели! – услышал Паша и проснулся.
– А я думал – опоздали, – проговорил тот же голос, – проваландались, мать их, столько времени – вполне могли опоздать.
Паша сладко потянулся и поднял голову. И вздрогнул от неожиданности на полузевке – у его машины стояли двое мужчин.
Паша оглянулся и увидел старинный черный «Мерседес», похожий на пиратский корабль.
– Проблемы, братан? – спросил один из мужчин, и Паша узнал голос, тот самый, который он слышал сквозь сон. – Сломался, что ли?
– Ага, – радостно вскинулся Паша, – я и сам не пойму, что у меня там случилось… Сейчас покажу. Вот, короче, с утра выезжаю из гостиницы, а там стоянка рядом и автосервис. Ну, я на техосмотр и отдал тачку. Выехал из города, она встала… Что случилось – не пойму…
Паша выбрался из машины, резво подскочил к капоту и, открыв его, продолжал говорить, перебирая в руках сочленения шлангов и трубочек:
– Все вроде в порядке – по отдельности. А ничего не работает. Молчит и все. Не заводится. Прямо мистика какая-то… – Паша посмеялся, но мужчины не разделили его веселья. – Я, конечно, и сам не большой специалист по этой части – по машинам, но все равно мне кажется, что это какая-то заводская поломка. Машина у меня новая. Не может же так быть – шла-шла – все было нормально… а то вдруг встала и ни в какую…
– Ты один, что ли, едешь? – прервал Пашу один из мужчин.
Паша осекся и поднял глаза на говорившего. Перед ним стоял, почесывая массивную челюсть, высокий мускулистый мужчина – что мускулистый, хорошо было видно: одет он был в тесные джинсы и джинсовую жилетку, совсем не прикрывающую отлично тренированного торса.
Через всю левую щеку мускулистого тянулась длинная багровая царапина со следами спекшейся крови – совсем еще свежая.
Паша судорожно сглотнул.
– Чего? – неприязненно проговорил мускулистый. – Чего уставился, падла?
– Борисы-ыч, – предостерегающе протянул второй мужчина – низенький толстяк в засаленной клетчатой рубашке, – не заводись.
От толстяка настойчиво тянуло запахами кухни, как будто он провел ночь в огромной нечищеной кастрюле.
– Не заводиться?! – зарычал тот, кого назвали Борисычем. – Да пошел ты, понял? Где она? – он схватил Пашу за грудки.
– К-кто она? – пролепетал Паша, чувствуя, какие крепкие руки у этого Борисыча.
Эта царапина на его щеке так и лезла в глаза Паше.